Список вопросов базы знаний

(1)Москва поглощает огромное количество цветов, и цены на них всегда высокие.

(2)Но отчего же москвичи платят так дорого за один цветок? (3)Отчего вообще люди платят за цветы деньги? (4)Наверное, оттого, что существует потребность в красоте. (5)Если же вспомнить цены, то придётся сделать вывод, что у людей теперь голод на красоту и голод на общение с живой природой, приобщение к ней, связь с ней, хотя бы мимолётную.

(6)Тем более что в цветах мы имеем дело не с какой-нибудь псевдокрасотой, а с идеалом и образцом. (7)Тут не может быть никакого обмана, никакого риска. (8)Хрустальная ваза, фарфоровая чашка, бронзовый подсвечник, акварель, кружево, ювелирное изделие... (9)Тут всё зависит от мастерства и от вкуса. (10)Вещь может быть дорогой, но некрасивой, безвкусной. (11)Надо и самому, покупая, обладать если не отточенным вкусом и чувством подлинного, то хотя бы пониманием, чтобы не купить вместо вещи, исполненной благородства, вещь аляповатую, помпезную, пошлую, лишь с претензией на благородство и подлинность.

(12)Но природа жульничать не умеет. (13)Согласимся, что цветочек кислицы не тюльпан. (14)С одним тюльпаном можно прийти в дом, а с одним цветочком кислицы — скудновато. (15)Но это лишь наша человеческая условность. (16)Приглядимся к нему, к цветочку величиной с ноготок мизинца, и мы увидим, что он такое же совершенство, как и огромная по сравнению с ним, тяжёлая чаша тюльпана, а может быть, даже изящнее её... (17)Что касается подлинности, то вопроса не существует.

(18)Но, конечно, лучше, когда красоту не надо разглядывать, напрягая зрение. (19)Мимо цветочков кислицы можно пройти, не заметив их, а мимо тюльпана не пройдёшь. (20)Недаром, как известно, он был одно время предметом страстного увлечения человечества.

(21)Однако и кроме возведения время от времени в культ какого-нибудь одного цветка, цветы имеют над людьми незаметную, но постоянную власть. (22)Потребность в них была велика во все времена. (23)Более того, по отношению общества к Цветам можно было во все времена судить о самом обществе и о его здоровье либо болезни, о его тонусе и характере. (24)Государство в расцвете и силе — во всём мера. (25)Цветы в большой цене, однако без каких-либо патологических отклонений. (26)С разложением государственной крепости отношение к цветам принимает черты излишества и болезненности. (27)Разве это не своеобразный барометр?

(28)У нас так же, как и везде в цивилизованном мире, цветами встречают новорождённого и провожают покойника, приветствуют именинника и благодарят артиста. (29)Но вот как могут цветы сочетаться с этими немытыми лестничными стёклами, с этими тёмными побитыми стенами? (30)И с этим запахом в подъезде, и с этим лифтом, исцарапанным внутри острым гвоздём?..

(По В. Солоухину*)

Прочитайте фрагмент рецензии. В нём рассматриваются языковые особенности текста. Некоторые термины, использованные в рецензии, пропущены. Вставьте на места пропусков цифры, соответствующие номеру термина из списка.

Список терминов:

1) литота

2) парцелляция

3) риторическое обращение

4) антонимы

5) анафора

6) вопросно-ответная форма изложения

7) книжная лексика

8) развёрнутая метафора

9) ряды однородных членов

Запишите в ответ цифры, расположив их в порядке, соответствующем буквам: 

(1)Шеф внимательно посмотрел мне в глаза и сказал:

— (2)Меня очень волнуют семейные дела.

(3)Он глубоко вздохнул.

—(4)Пока молодой, на это внимания не обращаешь. (5)А потом становится поздно. (6)Поздно в том смысле, что уже ничего, совсем ничего изменить нельзя.

—(7)Понимаю, — сказал я.

—(8)Это вы пока умом понимаете. (9)А когда сердцем начнёте понимать, то всё уже будет в прошлом. (10)Это какой-то парадокс. (11)Всё на свете можно изменить, но только не то, что ты уже сам сделал. (12)Никакие деньги, никакие связи не помогают.

(13)0н замолчал, и мы сидели так, наверное, целый час.

— (14)Лет двадцать пять назад, когда я учился в институте, со мной произошла странная история. (15)Мелочь, казалось бы, но я никак не могу её позабыть.

(16)Он помолчал.

— (17)Моя мама жила тогда в Сибири, и вот как-то она собралась на юг. (18)Взяла мою сестрёнку — она в первом классе училась — и поехала.(19)А пересадку они делали в Москве. (20)У них здесь было часа два между поездами. (21)Мы и договорились встретиться на вокзале. (22)Я обещал показать им город, про свои дела рассказать. (23)Мы тогда уже года два или три не виделись.

(24)Он опять замолчал.

— (25)Я их едва не пропустил. (26)Мама, стоя с чемоданом в стороне, держала мою сестру за руку. (27)Наташка ела мороженое, а мама растерянно оборачивалась во все стороны. (28)Она испугалась, что я не приду, а одной в Москве ей было страшно. (29)Я в первую минуту даже не знал, как к ней подойти. (30)Неловко как-то было. (31)Странно, как это не находишь верных слов для тех, кого любишь...

(32)В общем, мы переехали на другой вокзал, гуляли, сидели в кафе, но я всё никак не мог сказать того, что было у меня на сердце. (33)Словно какой-то замок мне повесили. (34)А она всё смотрела на меня такими глазами, что мне казалось: я вот-вот умру. (35)Чем дольше длилась эта мука, тем больше я понимал своё бессилие. (36)Ломался, как дурак, говорил какие-то плоские слова. (37)Не знаю, что тогда на меня нашло.

(38)А потом, когда я уже спустился в метро, у меня вдруг как будто сердце оборвалось. (39)Я вдруг подумал: (40)«Это же моя мама!» (41)Побежал наверх. (42)Поезд уже должен был отправляться. (43)Когда я заскочил в вагон, проводница уже никого не впускала. (44)Где-то в середине я их нашёл. (45)Какие-то люди заталкивали чемоданы на верхние полки, Наташка прыгала у окна, а мама сидела около самой двери и плакала. (46)Никто на её слёзы внимания не обращал. (47)Человек уезжает — мало ли...

(По А. Геласимову*)

(1)Шеф внимательно посмотрел мне в глаза и сказал:

— (2)Меня очень волнуют семейные дела.

(3)Он глубоко вздохнул.

—(4)Пока молодой, на это внимания не обращаешь. (5)А потом становится поздно. (6)Поздно в том смысле, что уже ничего, совсем ничего изменить нельзя.

—(7)Понимаю, — сказал я.

—(8)Это вы пока умом понимаете. (9)А когда сердцем начнёте понимать, то всё уже будет в прошлом. (10)Это какой-то парадокс. (11)Всё на свете можно изменить, но только не то, что ты уже сам сделал. (12)Никакие деньги, никакие связи не помогают.

(13)0н замолчал, и мы сидели так, наверное, целый час.

— (14)Лет двадцать пять назад, когда я учился в институте, со мной произошла странная история. (15)Мелочь, казалось бы, но я никак не могу её позабыть.

(16)Он помолчал.

— (17)Моя мама жила тогда в Сибири, и вот как-то она собралась на юг. (18)Взяла мою сестрёнку — она в первом классе училась — и поехала.(19)А пересадку они делали в Москве. (20)У них здесь было часа два между поездами. (21)Мы и договорились встретиться на вокзале. (22)Я обещал показать им город, про свои дела рассказать. (23)Мы тогда уже года два или три не виделись.

(24)Он опять замолчал.

— (25)Я их едва не пропустил. (26)Мама, стоя с чемоданом в стороне, держала мою сестру за руку. (27)Наташка ела мороженое, а мама растерянно оборачивалась во все стороны. (28)Она испугалась, что я не приду, а одной в Москве ей было страшно. (29)Я в первую минуту даже не знал, как к ней подойти. (30)Неловко как-то было. (31)Странно, как это не находишь верных слов для тех, кого любишь...

(32)В общем, мы переехали на другой вокзал, гуляли, сидели в кафе, но я всё никак не мог сказать того, что было у меня на сердце. (33)Словно какой-то замок мне повесили. (34)А она всё смотрела на меня такими глазами, что мне казалось: я вот-вот умру. (35)Чем дольше длилась эта мука, тем больше я понимал своё бессилие. (36)Ломался, как дурак, говорил какие-то плоские слова. (37)Не знаю, что тогда на меня нашло.

(38)А потом, когда я уже спустился в метро, у меня вдруг как будто сердце оборвалось. (39)Я вдруг подумал: (40)«Это же моя мама!» (41)Побежал наверх. (42)Поезд уже должен был отправляться. (43)Когда я заскочил в вагон, проводница уже никого не впускала. (44)Где-то в середине я их нашёл. (45)Какие-то люди заталкивали чемоданы на верхние полки, Наташка прыгала у окна, а мама сидела около самой двери и плакала. (46)Никто на её слёзы внимания не обращал. (47)Человек уезжает — мало ли...

(По А. Геласимову*)

(1)Вильгельм, прочти свои стихи,

Чтоб мне заснуть скорее.

1814

(2)Скажи, Вильгельм, не то ль и с нами было,

Мой брат родной по музе, по судьбам?

1825

(3)Какие разные оценки одного человека — одним и тем же, дружеским, пером!

(4)Где истина? (5)В каком году?

(6)Везде...

(7)Однажды в невесёлый час Вильгельм Кюхельбекер напишет мужу старшей сестры, известному учёному и педагогу Григорию Глинке, что в Лицее всё ему немило, что друзей нет и дел нет. (8)Родственник отвечал: «...жалею вместе с тобою о твоих неудачах», советовал крепче приналечь на науки, но винил и самого Кюхлю:

(9)«Ты напрасно надеешься найти друзей между ветрениками твоих лет, не созрев пока сам для чувства дружбы. (10)Вообще старайся воспользоваться золотою порой молодости твоей, занимаясь исключительно науками, в которых благо жизни нашей; не упускай притом из виду будущего своего назначения в обществе и сделай себя достойным его. (11)Не плачь обо всём и во всякое время; плаксивое лицо, точно как и слишком грустное расположение духа, нимало не сочетается с юношеским возрастом. (12)Привыкнув на все вещи смотреть с худой стороны, ты поневоле будешь несчастлив. (13)Верь также мне, что мы во всех почти случаях жизни сами бываем орудием собственного нашего счастия или злоключения».

(14)Да Кюхельбекер и сам в другую минуту назовёт друзей «милыми и прекрасными».

(15)Так и будет впредь: дружба и насмешка, дружба и безжалостная эпиграмма. (16)Кюхля вызовет Пушкина стреляться; от насмешек над своей долговязой, нескладной фигурой придёт в отчаяние; однажды кинется топиться в Царскосельский пруд — его вытащат и будут любить, как и прежде любили, удивляясь сочетанию вдохновения, таланта и страшных несообразностей. (17)Любя, станут снова издеваться, мириться...

(18)Тот, кто будет читать об этой дружбе, не сможет не задуматься: а как же у нас всё было и будет? (19)И почему порою именно так, как у первых лицеистов? (20)И отчего не так?

(21)Важно ли, в каком веке были молоды и состарились былые одноклассники? (22)Важно ли, горят у них в классной комнате электрические лампочки или свечи? (23)Носят ли джинсы или камзолы, треуголки? (24)Конечно, разница веков нам небезразлична. (25)Конечно, каждая эпоха имеет свой неповторимый голос и стиль... (26)Но сколько здесь общего! (27)Разве они, юные прадеды, не любили, как правнуки, не мечтали, не умирали? (28)Разве мы, современники космических ракет и теперь уже цифрового телевидения, не нашли бы, о чём поговорить, о чём спросить тех ребят, а они — нас?

(29)Глядя на себя и своих друзей как бы со стороны, «через другой век», через дела, мысли и документы давно ушедших людей, мы вдруг замечаем то, что вблизи, вплотную, было почти неразличимо...

(По Н. Я. Эйдельману*)

(1)Вильгельм, прочти свои стихи,

Чтоб мне заснуть скорее.

1814

(2)Скажи, Вильгельм, не то ль и с нами было,

Мой брат родной по музе, по судьбам?

1825

(3)Какие разные оценки одного человека — одним и тем же, дружеским, пером!

(4)Где истина? (5)В каком году?

(6)Везде...

(7)Однажды в невесёлый час Вильгельм Кюхельбекер напишет мужу старшей сестры, известному учёному и педагогу Григорию Глинке, что в Лицее всё ему немило, что друзей нет и дел нет. (8)Родственник отвечал: «...жалею вместе с тобою о твоих неудачах», советовал крепче приналечь на науки, но винил и самого Кюхлю:

(9)«Ты напрасно надеешься найти друзей между ветрениками твоих лет, не созрев пока сам для чувства дружбы. (10)Вообще старайся воспользоваться золотою порой молодости твоей, занимаясь исключительно науками, в которых благо жизни нашей; не упускай притом из виду будущего своего назначения в обществе и сделай себя достойным его. (11)Не плачь обо всём и во всякое время; плаксивое лицо, точно как и слишком грустное расположение духа, нимало не сочетается с юношеским возрастом. (12)Привыкнув на все вещи смотреть с худой стороны, ты поневоле будешь несчастлив. (13)Верь также мне, что мы во всех почти случаях жизни сами бываем орудием собственного нашего счастия или злоключения».

(14)Да Кюхельбекер и сам в другую минуту назовёт друзей «милыми и прекрасными».

(15)Так и будет впредь: дружба и насмешка, дружба и безжалостная эпиграмма. (16)Кюхля вызовет Пушкина стреляться; от насмешек над своей долговязой, нескладной фигурой придёт в отчаяние; однажды кинется топиться в Царскосельский пруд — его вытащат и будут любить, как и прежде любили, удивляясь сочетанию вдохновения, таланта и страшных несообразностей. (17)Любя, станут снова издеваться, мириться...

(18)Тот, кто будет читать об этой дружбе, не сможет не задуматься: а как же у нас всё было и будет? (19)И почему порою именно так, как у первых лицеистов? (20)И отчего не так?

(21)Важно ли, в каком веке были молоды и состарились былые одноклассники? (22)Важно ли, горят у них в классной комнате электрические лампочки или свечи? (23)Носят ли джинсы или камзолы, треуголки? (24)Конечно, разница веков нам небезразлична. (25)Конечно, каждая эпоха имеет свой неповторимый голос и стиль... (26)Но сколько здесь общего! (27)Разве они, юные прадеды, не любили, как правнуки, не мечтали, не умирали? (28)Разве мы, современники космических ракет и теперь уже цифрового телевидения, не нашли бы, о чём поговорить, о чём спросить тех ребят, а они — нас?

(29)Глядя на себя и своих друзей как бы со стороны, «через другой век», через дела, мысли и документы давно ушедших людей, мы вдруг замечаем то, что вблизи, вплотную, было почти неразличимо...

(По Н. Я. Эйдельману*)

Прочитайте фрагмент рецензии. В нём рассматриваются языковые особенности текста. Некоторые термины, использованные в рецензии, пропущены. Вставьте на места пропусков цифры, соответствующие номеру термина из списка.

Список терминов:

1) риторические вопросы

2) контекстные антонимы

3) эмоционально-оценочные слова

4) разговорные слова

5) ряды однородных членов

6) метафоры

7) вопросно-ответная форма изложения

8) сравнительный оборот

9) цитирование

Запишите в ответ цифры, расположив их в порядке, соответствующем буквам: 

(1)Яконов взбирался тропинкой через пустырь, не замечая — куда, не замечая подъёма. (2)И ноги устали, вывихиваясь от неровностей. (3)И тогда с высокого места, куда он забрёл, он уже разумными глазами огляделся, пытаясь понять, где он. (4)3емля под ногами в обломках кирпича, в щебне, в битом стекле, и какой-то покосившийся тесовый сарайчик или будка по соседству, и оставшийся внизу забор вокруг большой площади под неначатое строительство. (5)А в горке этой, подвергшейся странному запустению неподалёку от центра столицы, шли вверх белые ступени, числом около семи, потом прекращались и начинались, кажется, вновь. (6)Какое-то глухое воспоминание колыхнулось в Яконове при виде этих белых ступеней, а куда вели ступени, плохо различалось в темноте: здание странной формы, одновременно как бы разрушенное и уцелевшее. (7)Лестница поднималась к широким железным дверям, закрытым наглухо и по колено заваленным слежавшимся щебнем. (8)Да! (9)Да! (10)Разящее воспоминание подхлестнуло Яконова. (11)Он оглянулся. (12)Промеченная рядами фонарей, далеко внизу вилась река, странно знакомой излучиной уходя под мост и дальше к Кремлю. (13)Но колокольня? (14)Её нет. (15)Или эти груды камня — от колокольни? (16)Яконову стало горячо в глазах. (17)Он зажмурился, тихо сел. (18)На каменные обломки, завалившие паперть. (19)Двадцать два года назад на этом самом месте он стоял с девушкой, которую звали Агния. (20)Той самой осенью под вечер они шли переулками у Таганской площади, и Агния сказала своим тихим голосом, который трудно расслышивался в городском громыхании:

—(21)Хочешь, я покажу тебе одно из самых красивых мест в Москве?

(22)И подвела его к ограде маленькой кирпичной церкви, окрашенной в белую и красную краску и обращенной алтарём в кривой безымянный переулок. (23)Внутри ограды было тесно, шла только вокруг церквушки узкая дорожка для крестного хода. (24)И тут же рос, в углу ограды, старый большой дуб, он был выше церкви, его ветви, уже жёлтые, осеняли и купол, и переулок, отчего церковь казалась совсем крохотной.

— (25)Вот эта церковь,— сказала Агния.

— (26)Но не самое красивое место в Москве.

— (27)А подожди.

(28)Она провела его к паперти главного входа, вышла из тени в поток заката и села на низкий парапет, где обрывалась ограда и начинался просвет для ворот.

—(29)Так смотри!

(30)Антон ахнул. (31)Они вывалились из теснины города и вышли на крутую высоту с просторной открытой далью. (32)Река горела на солнце. (33)Слева лежало Замоскворечье, ослепляя жёлтым блеском стёкол, почти под ногами в Москву-реку вливалась Яуза, справа за ней высились резные контуры Кремля, а ещё дальше пламенели на солнце пять червонно-золотых куполов храма Христа Спасителя. (34)И во всём этом золотом сиянии Агния, в наброшенной жёлтой шали, тоже казавшаяся золотой, сидела, щурясь на солнце.

— (35)Да! (36)Это — Москва! — захваченно произнёс Антон.

— (37)Но она — уходит, Антон,— пропела Агния.— Москва — уходит!..

— (38)Куда она там уходит? (39)Фантазия.

— (40)Эту церковь снесут, Антон,— твердила своё Агния.

—(41)Откуда ты знаешь? — рассердился Антон.— (42)Это художественный памятник, его как пить дать оставят.

(43)Он смотрел на крохотную колоколенку, в прорези которой к колоколам заглядывали ветки дуба.

—(44)Снесут! — уверенно пророчила Агния, сидя всё так же неподвижно, в жёлтом свете и в жёлтой шали.

(45)Яконов очнулся. (46)Да, ... разрушили шатровую колоколенку и разворотили лестницу, спускавшуюся к реке. (47)Совершенно даже не верилось, что тот солнечный вечер и этот декабрьский рассвет происходили на одних и тех же квадратных метрах московской земли. (48)Но всё так же был далёк обзор с холма, и те же были извивы реки, повторённые последними фонарями...

(По А. Солженицыну*)

(1)Яконов взбирался тропинкой через пустырь, не замечая — куда, не замечая подъёма. (2)И ноги устали, вывихиваясь от неровностей. (3)И тогда с высокого места, куда он забрёл, он уже разумными глазами огляделся, пытаясь понять, где он. (4)3емля под ногами в обломках кирпича, в щебне, в битом стекле, и какой-то покосившийся тесовый сарайчик или будка по соседству, и оставшийся внизу забор вокруг большой площади под неначатое строительство. (5)А в горке этой, подвергшейся странному запустению неподалёку от центра столицы, шли вверх белые ступени, числом около семи, потом прекращались и начинались, кажется, вновь. (6)Какое-то глухое воспоминание колыхнулось в Яконове при виде этих белых ступеней, а куда вели ступени, плохо различалось в темноте: здание странной формы, одновременно как бы разрушенное и уцелевшее. (7)Лестница поднималась к широким железным дверям, закрытым наглухо и по колено заваленным слежавшимся щебнем. (8)Да! (9)Да! (10)Разящее воспоминание подхлестнуло Яконова. (11)Он оглянулся. (12)Промеченная рядами фонарей, далеко внизу вилась река, странно знакомой излучиной уходя под мост и дальше к Кремлю. (13)Но колокольня? (14)Её нет. (15)Или эти груды камня — от колокольни? (16)Яконову стало горячо в глазах. (17)Он зажмурился, тихо сел. (18)На каменные обломки, завалившие паперть. (19)Двадцать два года назад на этом самом месте он стоял с девушкой, которую звали Агния. (20)Той самой осенью под вечер они шли переулками у Таганской площади, и Агния сказала своим тихим голосом, который трудно расслышивался в городском громыхании:

—(21)Хочешь, я покажу тебе одно из самых красивых мест в Москве?

(22)И подвела его к ограде маленькой кирпичной церкви, окрашенной в белую и красную краску и обращенной алтарём в кривой безымянный переулок. (23)Внутри ограды было тесно, шла только вокруг церквушки узкая дорожка для крестного хода. (24)И тут же рос, в углу ограды, старый большой дуб, он был выше церкви, его ветви, уже жёлтые, осеняли и купол, и переулок, отчего церковь казалась совсем крохотной.

— (25)Вот эта церковь,— сказала Агния.

— (26)Но не самое красивое место в Москве.

— (27)А подожди.

(28)Она провела его к паперти главного входа, вышла из тени в поток заката и села на низкий парапет, где обрывалась ограда и начинался просвет для ворот.

—(29)Так смотри!

(30)Антон ахнул. (31)Они вывалились из теснины города и вышли на крутую высоту с просторной открытой далью. (32)Река горела на солнце. (33)Слева лежало Замоскворечье, ослепляя жёлтым блеском стёкол, почти под ногами в Москву-реку вливалась Яуза, справа за ней высились резные контуры Кремля, а ещё дальше пламенели на солнце пять червонно-золотых куполов храма Христа Спасителя. (34)И во всём этом золотом сиянии Агния, в наброшенной жёлтой шали, тоже казавшаяся золотой, сидела, щурясь на солнце.

— (35)Да! (36)Это — Москва! — захваченно произнёс Антон.

— (37)Но она — уходит, Антон,— пропела Агния.— Москва — уходит!..

— (38)Куда она там уходит? (39)Фантазия.

— (40)Эту церковь снесут, Антон,— твердила своё Агния.

—(41)Откуда ты знаешь? — рассердился Антон.— (42)Это художественный памятник, его как пить дать оставят.

(43)Он смотрел на крохотную колоколенку, в прорези которой к колоколам заглядывали ветки дуба.

—(44)Снесут! — уверенно пророчила Агния, сидя всё так же неподвижно, в жёлтом свете и в жёлтой шали.

(45)Яконов очнулся. (46)Да, ... разрушили шатровую колоколенку и разворотили лестницу, спускавшуюся к реке. (47)Совершенно даже не верилось, что тот солнечный вечер и этот декабрьский рассвет происходили на одних и тех же квадратных метрах московской земли. (48)Но всё так же был далёк обзор с холма, и те же были извивы реки, повторённые последними фонарями...

(По А. Солженицыну*)

(1)Фамилия! (2)Удивительное всё-таки это слово... (3)Конечно, фамилии появляются на свет далеко не случайно и не беспричинно. (4)Но дело в том, что почти всегда рождаются они, так сказать, применительно к каким-то временным обстоятельствам, а потом переживают эти обстоятельства на годы, десятилетия и даже на века. (5)Конечно, сравнительно короткое время спустя люди утрачивают память о том, откуда фамилия пошла и почему она связалась с данным родом. (6)То, что было по отношению к далекому предку естественно и закономерно, становится по отношению к его праправнукам странным и непонятным. (7)Связь между фамилией и людьми, её носящими, становится совершенно случайной, а точнее говоря — порою её даже трудно заподозрить.

(8)Человеческие фамилии — вещь хитрая и тонкая. (9)Видимо, наличие их играет в жизни людей куда большую роль, чем кажется, если они могут так огорчать и радовать, нравиться и внушать отвращение, быть предметом досады или гордости. (10)Нередко случается, что фамилия становится источником бесконечных неприятностей для своего носителя; бывает — недоброжелатели превращают её в оружие, способное чувствительно ранить. (11)Очень часто выходит, что мы встречаем новое лицо по его фамилии, как «по одежке» в известной пословице; должно пройти известное время, чтобы человек это впечатление изменил или опроверг.

(12)Видимо, недаром они, фамилии, всегда привлекали к себе такое повышенное внимание писателей, мастеров художественного слова. (13)Недаром авторы радовались, измыслив для героя «удачную», «подходящую» фамилию, огорчались, если это не получалось, зорко приглядывались и прислушивались к семейным именам современников, записывали звучные, курьёзные, характерные имена в своих тетрадях... (14)В чём тут секрет? (15)Почему нечто столь случайно приписанное к человеку, столь внешнее по отношению к нему, может играть такую большую роль? (16)Действительно, тут скрыта какая-то тайна.

(17)Писатель Н. Телешов вспоминал о забавном огорчении, которое вызывала у его современника, другого русского писателя начала XX века, Л. Андреева (пока он был молод и ещё не успел прославиться), его собственная фамилия. (18)«Оттого и книгу мою издатель не печатает, — всерьёз сетовал Андреев, — что имя моё решительно ничего не выражает. (19)Андреев! (20)Что такое «Андреев»? (21)Даже запомнить нельзя...»

(22)По-иному негодовал живший в те же времена литератор Василий Розанов. (23)«Удивительно противна мне моя фамилия, — писал он. — (24)Иду раз по улице, поднял голову и прочитал: «Немецкая булочная Розанова». (25)Ну, так и есть: все булочники — Розановы, следовательно, все Розановы — булочники! (26)Я думаю, Брюсов постоянно радуется своей фамилии...»

(27)Понятно, конечно, что задевало далеко не высокородного спесивца: сама фамилия как бы приравнивала его к «разным там булочникам, токарям и пекарям»... (28)Как же было не позавидовать Брюсову: ближайшим его «тезкой» был знаменитый генерал и вельможа прошлого, тот самый Яков Брюс, который даже в пушкинской «Полтаве» упомянут... (29)Но читаешь это — и диву даёшься!

(По Л. Успенскому*)

(1)Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. (2)О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. (3)Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. (4)Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. (5)Гвардия уже вышла из Петербурга 10-го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.

(6)У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. (7)С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. (8)Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.

(9)Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. (10)Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. (11)Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. (12)Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. (13)Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.

(14)«Очень, очень вам благодарен, ma chère или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сhèrе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. (15)Смотрите же, приезжайте обедать. (16)Вы меня обидите, mon cher. (17)Душевно прошу вас от всего семейства, ma chère». (18)Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково-крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. (19)Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной. (20)Придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать.

(21)Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, — говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. — Главное — сервировка. То-то…» (22)И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.

(1)Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. (2)О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. (3)Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. (4)Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. (5)Гвардия уже вышла из Петербурга 10-го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.

(6)У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. (7)С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. (8)Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.

(9)Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. (10)Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. (11)Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. (12)Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. (13)Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.

(14)«Очень, очень вам благодарен, ma chère или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сhèrе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. (15)Смотрите же, приезжайте обедать. (16)Вы меня обидите, mon cher. (17)Душевно прошу вас от всего семейства, ma chère». (18)Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково-крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. (19)Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной. (20)Придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать.

(21)Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, — говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. — Главное — сервировка. То-то…» (22)И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.

Прочитайте фрагмент рецензии. В нём рассматриваются языковые особенности текста. Некоторые термины, использованные в рецензии, пропущены. Вставьте на места пропусков цифры, соответствующие номеру термина из списка.

В предлагаемом фрагменте из знаменитой книги Л. Толстой знакомит нас с семейством, которому будет отведена очень важная роль в дальнейшем повествовании. Для обстоятельного рассказа о том, как выглядят и ведут себя члены семьи Ростовых и их гости, Толстой почти в каждом предложении использует (А)_____, которые становятся синтаксическими средствами выразительности (например, в предложениях 9 — 13) , как и (Б)_____, необходимые для описания повторяющихся действий главы семьи и слуг, озабоченных приемом гостей и приготовлениями к пиршеству (предложения 20 — 21). Для речи хозяина дома характерны ласковые (В)_____ на русском и французском языках. Охарактеризованы упоминающиеся и действующие персонажи с помощью (Г)_____, то иронических («обожаемый Боренька», предложение 4), то ласково-насмешливых («полное веселое лицо» — в предложении 18, «очень дурной, но самоуверенный французский язык» в предложении 20).

Список терминов:

1. ряды однородных членов

2. метафора

3. гипербола

4. профессиональная лексика

5. обособленные определения и обстоятельства

6. лексический повтор

7. противопоставление

8. эпитеты

9. обращения

Запишите в ответ цифры, расположив их в порядке, соответствующем буквам: 

(1)В былые годы, когда я был помоложе, я имел некоторое пристрастие к рыбной ловле. (2)Тогда я нередко оставлял мой городской дом, запасался удочками и червяками и уходил в деревню на рыбалку. (3)Целые дни до позднего вечера я проводил на реке, а спать заходил к крестьянам или на мельницу. (4)Именно в то время я впервые познакомился с одним из загадочных явлений нашей жизни, которое приоткрыло мне некоторые тайны русской души, — бродяжничеством по-русски, или странничеством.

(5)Однажды, придя к мельнику ночевать, я в углу избы заметил какого-то человека. (6)В потасканной серой одежде и в дырявых валяных сапогах, хотя было это летом, он лежал прямо на голом полу. (7)Он спал с котомкой под головой и с длинным посохом под мышкой. (8)Я лёг против двери на разостланном для меня сене. (9)Не спалось. (10)Волновала будущая заря. (11)Хотелось зари. (12)Утром рыба хорошо клюёт. (13)Но в летнюю пору зари долго ждать не приходится. (14)Скоро начало светать. (15)И с первым светом серый комок в валенках зашевелился, как-то крякнул, потянулся, сел, зевнул, перекрестился, встал и пошёл прямо в дверь. (16)На крыльце он подошел к рукомойнику, висевшему на верёвочке. (17)С моего ложа я с любопытством наблюдал за тем, как он полил воды на руки, как он смочил ею свою седую бороду, растёр её, вытерся рукавом своей хламиды, взял в руки посох, перекрестился, поклонился на три стороны и пошёл.

(18)Я было собирался со стариком заговорить, да не успел — он ушёл. (19)Очень пожалел я об этом, и захотелось мне хотя бы взглянуть на него ещё один раз. (20)Чем-то старик меня к себе привлёк. (21)Я привстал на колени, облокотился на подоконник и открыл окошко. (22)Старик уходил вдаль. (23)Долго смотрел я ему вслед. (24)Фигура старика, по мере того как он удалялся, делалась всё меньше и наконец вовсе растворилась в утреннем тумане. (25)Но в глазах и в мозгу моём его образ остался навсегда, живой.

(26)Это и был бродяга-странник. (27)В России испокон веков были такие люди, у которых не было ни дома, ни крова, ни семьи, ни дела. (28)Не будучи цыганами, они вели цыганский образ жизни. (29)Ходили по просторной русской земле с места на место, из края в край. (30)Блуждали по подворьям, заглядывали в кабаки, тянулись на ярмарки. (31)Жили подаянием. (32)Отдыхали и спали где попало. (33)Цель их странствований всегда определялась по-разному и весьма расплывчато — «ко святым местам», «пострадать», «грехи искупить», найти место, «где дышать легче». (34)Я, честно говоря, убеждён, что если каждого из них в отдельности спросить, куда и с какой целью он идёт, то он не ответит. (35)3ачем ему об этом думать?

(36)Кажется, они чего-то ищут. (37)Кажется, в их душах живёт смутное представление о каком-то неведомом крае, где жизнь праведнее и лучше. (38)Но ещё вернее будет сказать, что они от чего-то бегут. (39)А бегут, конечно, от тоски — этой совсем особенной, непонятной, невыразимой, иногда беспричинной русской тоски.

(40)В «Борисе Годунове» Мусоргским с потрясающей силой нарисован своеобразный представитель этой бродяжной России — Варлаам. (41)Мусоргский с несравненным искусством и мощью передал мироощущение этого бродяги — не то монаха-расстриги, не то просто какого-то бывшего церковного служителя. (42)Тоска в Варлааме бездонная, как океан. (43)Куда бы этот бродяга ни пошёл, он идёт с готовым сознанием своей абсолютной ненужности. (44)Вот и ходит Варлаам из монастыря в монастырь, шатается из города в город за чудотворной иконой по церковным приходам. (45)В горсточке держит свечку восковую, чтобы её не задуло, и орёт сиплым басом, подражая протодиаконам: (46)«Сокрушите змия лютого со два на десятью крылами хоботы».

(47)У него спутана и всклокочена седая борода, расходящаяся на конце надвое наподобие штопора. (48)Одутловатый, малокровный, однако с сизо-красным носом, он ходит по городам, весь поношенный и помятый, в своей стёганной на вате шапке, схожей с камилавкой. (49)Таких, как он, сторонятся, не желая встречаться взглядом с влажными, просящими глазами, которые видят человека насквозь.

(50)...Не знаю, конечно, нужны ли такие люди. (51)Надо ли устроить так, чтобы они стали иными, или не надо? (52)Одно только я скажу: эти люди — одна из замечательнейших, хотя, может быть, и печальных красок русской жизни. (53)Нет, сами они не праведники, но каким-то чудесным образом делают нас чище и лучше. (54)Если бы не было таких бродяг-странников, «калик перехожих», жить всем нам было бы труднее...

Какие из перечисленных утверждений являются верными? Укажите номера ответов.

Цифры укажите в порядке возрастания.

1) В предложениях 1-3 представлено рассуждение.

2) Предложения 6-7 содержат описание.

3) Предложения 15-17 включают повествование.

4) Предложения 29-32 раскрывают суждение, высказанное в предложении 28 текста.

5) В предложениях 53—54 содержится описание.

(1)В былые годы, когда я был помоложе, я имел некоторое пристрастие к рыбной ловле. (2)Тогда я нередко оставлял мой городской дом, запасался удочками и червяками и уходил в деревню на рыбалку. (3)Целые дни до позднего вечера я проводил на реке, а спать заходил к крестьянам или на мельницу. (4)Именно в то время я впервые познакомился с одним из загадочных явлений нашей жизни, которое приоткрыло мне некоторые тайны русской души, — бродяжничеством по-русски, или странничеством.

(5)Однажды, придя к мельнику ночевать, я в углу избы заметил какого-то человека. (6)В потасканной серой одежде и в дырявых валяных сапогах, хотя было это летом, он лежал прямо на голом полу. (7)Он спал с котомкой под головой и с длинным посохом под мышкой. (8)Я лёг против двери на разостланном для меня сене. (9)Не спалось. (10)Волновала будущая заря. (11)Хотелось зари. (12)Утром рыба хорошо клюёт. (13)Но в летнюю пору зари долго ждать не приходится. (14)Скоро начало светать. (15)И с первым светом серый комок в валенках зашевелился, как-то крякнул, потянулся, сел, зевнул, перекрестился, встал и пошёл прямо в дверь. (16)На крыльце он подошел к рукомойнику, висевшему на верёвочке. (17)С моего ложа я с любопытством наблюдал за тем, как он полил воды на руки, как он смочил ею свою седую бороду, растёр её, вытерся рукавом своей хламиды, взял в руки посох, перекрестился, поклонился на три стороны и пошёл.

(18)Я было собирался со стариком заговорить, да не успел — он ушёл. (19)Очень пожалел я об этом, и захотелось мне хотя бы взглянуть на него ещё один раз. (20)Чем-то старик меня к себе привлёк. (21)Я привстал на колени, облокотился на подоконник и открыл окошко. (22)Старик уходил вдаль. (23)Долго смотрел я ему вслед. (24)Фигура старика, по мере того как он удалялся, делалась всё меньше и наконец вовсе растворилась в утреннем тумане. (25)Но в глазах и в мозгу моём его образ остался навсегда, живой.

(26)Это и был бродяга-странник. (27)В России испокон веков были такие люди, у которых не было ни дома, ни крова, ни семьи, ни дела. (28)Не будучи цыганами, они вели цыганский образ жизни. (29)Ходили по просторной русской земле с места на место, из края в край. (30)Блуждали по подворьям, заглядывали в кабаки, тянулись на ярмарки. (31)Жили подаянием. (32)Отдыхали и спали где попало. (33)Цель их странствований всегда определялась по-разному и весьма расплывчато — «ко святым местам», «пострадать», «грехи искупить», найти место, «где дышать легче». (34)Я, честно говоря, убеждён, что если каждого из них в отдельности спросить, куда и с какой целью он идёт, то он не ответит. (35)3ачем ему об этом думать?

(36)Кажется, они чего-то ищут. (37)Кажется, в их душах живёт смутное представление о каком-то неведомом крае, где жизнь праведнее и лучше. (38)Но ещё вернее будет сказать, что они от чего-то бегут. (39)А бегут, конечно, от тоски — этой совсем особенной, непонятной, невыразимой, иногда беспричинной русской тоски.

(40)В «Борисе Годунове» Мусоргским с потрясающей силой нарисован своеобразный представитель этой бродяжной России — Варлаам. (41)Мусоргский с несравненным искусством и мощью передал мироощущение этого бродяги — не то монаха-расстриги, не то просто какого-то бывшего церковного служителя. (42)Тоска в Варлааме бездонная, как океан. (43)Куда бы этот бродяга ни пошёл, он идёт с готовым сознанием своей абсолютной ненужности. (44)Вот и ходит Варлаам из монастыря в монастырь, шатается из города в город за чудотворной иконой по церковным приходам. (45)В горсточке держит свечку восковую, чтобы её не задуло, и орёт сиплым басом, подражая протодиаконам: (46)«Сокрушите змия лютого со два на десятью крылами хоботы».

(47)У него спутана и всклокочена седая борода, расходящаяся на конце надвое наподобие штопора. (48)Одутловатый, малокровный, однако с сизо-красным носом, он ходит по городам, весь поношенный и помятый, в своей стёганной на вате шапке, схожей с камилавкой. (49)Таких, как он, сторонятся, не желая встречаться взглядом с влажными, просящими глазами, которые видят человека насквозь.

(50)...Не знаю, конечно, нужны ли такие люди. (51)Надо ли устроить так, чтобы они стали иными, или не надо? (52)Одно только я скажу: эти люди — одна из замечательнейших, хотя, может быть, и печальных красок русской жизни. (53)Нет, сами они не праведники, но каким-то чудесным образом делают нас чище и лучше. (54)Если бы не было таких бродяг-странников, «калик перехожих», жить всем нам было бы труднее...

(1)Жил однажды чудак… (2)Он был очень богат и имел всё из вещей, что человек может себе только пожелать. (3)Дом его украшали мраморные лестницы, персидские ковры и золочёная мебель. (4)В саду, окружавшем этот роскошный дворец, благоухали цветы, били прохладные фонтаны, заморские птицы услаждали слух своим причудливым пением.

(5)Однако, несмотря на внешнее благополучие, наш чудак чувствовал, что ему не хватает чего-то самого главного, чего он даже и назвать не мог. (6)Человек решительный и отважный, он так много мог, он почти всё смел, но он не знал такого, к чему можно стремиться, и жизнь казалась ему бессмысленной и мёртвой. (7)Ничто не радовало его, и богатство, всё более умножаясь, постепенно становилось для него горестным бременем.

(8)Тогда он пошёл к одной старой женщине, которая пестовала свою древнюю мудрость в пещере дремлющей огненной горы. (9)Чудак рассказал ей о своей беде, и старуха ответила ему: (10)«Отправляйся в большой мир, чтобы найти пропавшее. (11)Твоё несчастье велико: тебе не хватает главного, и, пока ты его не найдёшь, жизнь для тебя будет бедой и пыткой».

(12)Эта сказка всегда приходит мне на ум, когда я думаю о современном мире и его духовном кризисе. (13)Как богато человечество благами низшего порядка! (14)И будет делаться всё богаче. (15)Пространство будет побеждено, таинственные формы материи будут открыты, и ими овладеют. (16)Всё новые и новые инструменты, средства и возможности будут предоставлены человеку в распоряжение, но главное отсутствует.

(17)«Как» земной жизни развивается безостановочно, но «зачем» – незаметно утрачивается. (18)Это так, как если бы человек, который страдает рассеянностью, играл в шахматы и выработал для себя дальновидный, сложный план, осуществление которого уже наполовину завершено, и вдруг он забывает свой план. (19)«Прекрасно! (20)Но для чего я всё это предпринимал? (21)Чего я, собственно, этим хотел?!» (22)Давайте вспомним о естественно-научных и технических изобретениях последнего столетия. (23)Электричество, динамит, культуры бактерий, железобетон, самолёт, радио, расщепление атома. (24)Само по себе этого довольно и сверхдостаточно, чтобы создать нечто великое. (25)Выход на такой заоблачный уровень, на такие пути предполагает наличие всеобъемлющего, окрылённого, дальновидного, целенаправленного сознания, развитие искусства, несущего огромную духовно-воспитательную силу. (26)Жизнь без смысла при таких условиях становится опаснее, чем когда бы то ни было. (27)Возможности созидания могут стать средствами всеобщего разрушения. (28)Ведь сами по себе они не хороши и не плохи, они лишь мощная, неопределённая «возможность», дремлющая огненная гора, непредсказуемая и своенравная во всём.

(29)Современное человечество должно хотя бы интуитивно чувствовать, «куда» оно идёт, «зачем» ему даны эти возможности, «как» надо употребить, применить всё это, чтобы творческий путь познания не превратился в путь руин. (30)Что получится, если кучка лишённых духовных корней и нравственно разнузданных «завоевателей мира» начнёт возиться с инструментами современной химии, техники и науки?

(31)Несчастье современного человека велико, ибо ему не хватает главного – смысла жизни. (32)Он должен отправиться на поиски. (33)И пока он не найдёт главного, беды и опасности будут подстерегать всё чаще и чаще. (34)Несмотря на всю мощь его разума и широту его возможностей.

Какие из перечисленных утверждений являются верными? Укажите номера ответов в порядке возрастания.

1) Предложения 3–4 содержат описание.

2) Предложение 15 содержит пояснение к тому, о чём говорится в предложениях 13 и 14.

3) Предложения 22–24 содержат описание.

4) Преобладающий тип текста—описание.

5) В предложениях 29–30 представлено рассуждение.

(1)Жил однажды чудак… (2)Он был очень богат и имел всё из вещей, что человек может себе только пожелать. (3)Дом его украшали мраморные лестницы, персидские ковры и золочёная мебель. (4)В саду, окружавшем этот роскошный дворец, благоухали цветы, били прохладные фонтаны, заморские птицы услаждали слух своим причудливым пением.

(5)Однако, несмотря на внешнее благополучие, наш чудак чувствовал, что ему не хватает чего-то самого главного, чего он даже и назвать не мог. (6)Человек решительный и отважный, он так много мог, он почти всё смел, но он не знал такого, к чему можно стремиться, и жизнь казалась ему бессмысленной и мёртвой. (7)Ничто не радовало его, и богатство, всё более умножаясь, постепенно становилось для него горестным бременем.

(8)Тогда он пошёл к одной старой женщине, которая пестовала свою древнюю мудрость в пещере дремлющей огненной горы. (9)Чудак рассказал ей о своей беде, и старуха ответила ему: (10)«Отправляйся в большой мир, чтобы найти пропавшее. (11)Твоё несчастье велико: тебе не хватает главного, и, пока ты его не найдёшь, жизнь для тебя будет бедой и пыткой».

(12)Эта сказка всегда приходит мне на ум, когда я думаю о современном мире и его духовном кризисе. (13)Как богато человечество благами низшего порядка! (14)И будет делаться всё богаче. (15)Пространство будет побеждено, таинственные формы материи будут открыты, и ими овладеют. (16)Всё новые и новые инструменты, средства и возможности будут предоставлены человеку в распоряжение, но главное отсутствует.

(17)«Как» земной жизни развивается безостановочно, но «зачем» – незаметно утрачивается. (18)Это так, как если бы человек, который страдает рассеянностью, играл в шахматы и выработал для себя дальновидный, сложный план, осуществление которого уже наполовину завершено, и вдруг он забывает свой план. (19)«Прекрасно! (20)Но для чего я всё это предпринимал? (21)Чего я, собственно, этим хотел?!» (22)Давайте вспомним о естественно-научных и технических изобретениях последнего столетия. (23)Электричество, динамит, культуры бактерий, железобетон, самолёт, радио, расщепление атома. (24)Само по себе этого довольно и сверхдостаточно, чтобы создать нечто великое. (25)Выход на такой заоблачный уровень, на такие пути предполагает наличие всеобъемлющего, окрылённого, дальновидного, целенаправленного сознания, развитие искусства, несущего огромную духовно-воспитательную силу. (26)Жизнь без смысла при таких условиях становится опаснее, чем когда бы то ни было. (27)Возможности созидания могут стать средствами всеобщего разрушения. (28)Ведь сами по себе они не хороши и не плохи, они лишь мощная, неопределённая «возможность», дремлющая огненная гора, непредсказуемая и своенравная во всём.

(29)Современное человечество должно хотя бы интуитивно чувствовать, «куда» оно идёт, «зачем» ему даны эти возможности, «как» надо употребить, применить всё это, чтобы творческий путь познания не превратился в путь руин. (30)Что получится, если кучка лишённых духовных корней и нравственно разнузданных «завоевателей мира» начнёт возиться с инструментами современной химии, техники и науки?

(31)Несчастье современного человека велико, ибо ему не хватает главного – смысла жизни. (32)Он должен отправиться на поиски. (33)И пока он не найдёт главного, беды и опасности будут подстерегать всё чаще и чаще. (34)Несмотря на всю мощь его разума и широту его возможностей.

(1)Жил однажды чудак… (2)Он был очень богат и имел всё из вещей, что человек может себе только пожелать. (3)Дом его украшали мраморные лестницы, персидские ковры и золочёная мебель. (4)В саду, окружавшем этот роскошный дворец, благоухали цветы, били прохладные фонтаны, заморские птицы услаждали слух своим причудливым пением.

(5)Однако, несмотря на внешнее благополучие, наш чудак чувствовал, что ему не хватает чего-то самого главного, чего он даже и назвать не мог. (6)Человек решительный и отважный, он так много мог, он почти всё смел, но он не знал такого, к чему можно стремиться, и жизнь казалась ему бессмысленной и мёртвой. (7)Ничто не радовало его, и богатство, всё более умножаясь, постепенно становилось для него горестным бременем.

(8)Тогда он пошёл к одной старой женщине, которая пестовала свою древнюю мудрость в пещере дремлющей огненной горы. (9)Чудак рассказал ей о своей беде, и старуха ответила ему: (10)«Отправляйся в большой мир, чтобы найти пропавшее. (11)Твоё несчастье велико: тебе не хватает главного, и, пока ты его не найдёшь, жизнь для тебя будет бедой и пыткой».

(12)Эта сказка всегда приходит мне на ум, когда я думаю о современном мире и его духовном кризисе. (13)Как богато человечество благами низшего порядка! (14)И будет делаться всё богаче. (15)Пространство будет побеждено, таинственные формы материи будут открыты, и ими овладеют. (16)Всё новые и новые инструменты, средства и возможности будут предоставлены человеку в распоряжение, но главное отсутствует.

(17)«Как» земной жизни развивается безостановочно, но «зачем» – незаметно утрачивается. (18)Это так, как если бы человек, который страдает рассеянностью, играл в шахматы и выработал для себя дальновидный, сложный план, осуществление которого уже наполовину завершено, и вдруг он забывает свой план. (19)«Прекрасно! (20)Но для чего я всё это предпринимал? (21)Чего я, собственно, этим хотел?!» (22)Давайте вспомним о естественно-научных и технических изобретениях последнего столетия. (23)Электричество, динамит, культуры бактерий, железобетон, самолёт, радио, расщепление атома. (24)Само по себе этого довольно и сверхдостаточно, чтобы создать нечто великое. (25)Выход на такой заоблачный уровень, на такие пути предполагает наличие всеобъемлющего, окрылённого, дальновидного, целенаправленного сознания, развитие искусства, несущего огромную духовно-воспитательную силу. (26)Жизнь без смысла при таких условиях становится опаснее, чем когда бы то ни было. (27)Возможности созидания могут стать средствами всеобщего разрушения. (28)Ведь сами по себе они не хороши и не плохи, они лишь мощная, неопределённая «возможность», дремлющая огненная гора, непредсказуемая и своенравная во всём.

(29)Современное человечество должно хотя бы интуитивно чувствовать, «куда» оно идёт, «зачем» ему даны эти возможности, «как» надо употребить, применить всё это, чтобы творческий путь познания не превратился в путь руин. (30)Что получится, если кучка лишённых духовных корней и нравственно разнузданных «завоевателей мира» начнёт возиться с инструментами современной химии, техники и науки?

(31)Несчастье современного человека велико, ибо ему не хватает главного – смысла жизни. (32)Он должен отправиться на поиски. (33)И пока он не найдёт главного, беды и опасности будут подстерегать всё чаще и чаще. (34)Несмотря на всю мощь его разума и широту его возможностей.

Прочитайте фрагмент рецензии. В нём рассматриваются языковые особенности текста. Некоторые термины, использованные в рецензии, пропущены. Вставьте на места пропусков цифры, соответствующие номеру термина из списка.

Отношение И. А. Ильина к поиску смысла жизни помогает подчеркнуть такой стилистический приём, как (А)_____ («новые» в предложении 16, «главное» в предложениях 16, 31, 33, «чаще» в предложении 33). Чтобы точнее передать ход своей мысли, писатель умело применяет синтаксические средства выразительности, например (Б)_____ (предложения 13–14, 33, 34) и (В)_____ (предложения 13, 19). Образность авторской речи придают яркие тропы, в частности (Г)_____ («они лишь… огненная гора» в предложении 28, «путь руин» в предложении 29).

Список терминов

1) парцелляция

2) метафора(-ы)

3) инверсия

4) лексический повтор

5) риторические вопросы

6) гипербола

7) сравнение(-я)

8) риторические восклицания

9) книжная лексика

Запишите в ответ цифры, расположив их в порядке, соответствующем буквам: 

(1)У самого берега лежали два камня − два неразлучных и давних приятеля. (2)Целыми днями грелись они в лучах южного солнца и, казалось, счастливы были, что море шумит в стороне и не нарушает их спокойного и мирного уюта.

(3)Но вот однажды, когда разгулялся на море шторм, кончилась дружба двух приятелей: одного из них подхватила забежавшая на берег волна и унесла с собой далеко в море. (4)Другой камень, уцепившись за гнилую корягу, сумел удержаться на берегу и долго не мог прийти в себя от страха. (5)А когда немного успокоился, нашёл себе новых друзей. (6)Это были старые, высохшие и потрескавшиеся от времени комья глины. (7)Они с утра до вечера слушали рассказы Камня о том, как он рисковал жизнью, какой подвергался опасности во время бури. (8)И, ежедневно повторяя им эту историю, Камень, в конце концов, почувствовал себя героем.

(9)Шли годы. (10)Под лучами жаркого солнца Камень и сам растрескался и уже почти ничем не отличался от своих друзей − комьев глины. (11)Но вот набежавшая волна выбросила на берег блестящий Кремень, каких ещё не видали в этих краях.

(12)− Здравствуй, дружище! − крикнул он Растрескавшемуся Камню.

(13)Старый Камень был удивлён.

(14)− Извините, я вас впервые вижу.

(15)− Эх, ты! (16)Впервые вижу! (17)Забыл, что ли, сколько лет провели мы вместе на этом берегу, прежде чем меня унесло в море?

(18)И он рассказал своему старому другу, что ему пришлось пережить в морской пучине и как всё-таки там было здорово, интересно.

(19)− Пошли со мной! − предложил Кремень. (20)− Ты увидишь настоящую жизнь, узнаешь настоящие бури.

(21)Но его друг, Растрескавшийся Камень, посмотрел на комья глины, которые при слове «бури» готовы были совсем рассыпаться от страха, и сказал:

(22)− Нет, это не по мне. (23)Я и здесь прекрасно устроен.

(24)−Что ж, как знаешь! − Кремень вскочил на подбежавшую волну и умчался

(25)Долго молчали все оставшиеся на берегу. (26)Наконец Растрескавшийся

Камень сказал:

(27)− Повезло ему, вот и зазнался. (28)Разве стоило ради него рисковать жизнью?

(29)Где же правда? (30)Где справедливость? (31)И комья глины согласились с ним, что справедливости в жизни нет.

(По Ф. Д. Кривину*)

(1)У самого берега лежали два камня − два неразлучных и давних приятеля. (2)Целыми днями грелись они в лучах южного солнца и, казалось, счастливы были, что море шумит в стороне и не нарушает их спокойного и мирного уюта.

(3)Но вот однажды, когда разгулялся на море шторм, кончилась дружба двух приятелей: одного из них подхватила забежавшая на берег волна и унесла с собой далеко в море. (4)Другой камень, уцепившись за гнилую корягу, сумел удержаться на берегу и долго не мог прийти в себя от страха. (5)А когда немного успокоился, нашёл себе новых друзей. (6)Это были старые, высохшие и потрескавшиеся от времени комья глины. (7)Они с утра до вечера слушали рассказы Камня о том, как он рисковал жизнью, какой подвергался опасности во время бури. (8)И, ежедневно повторяя им эту историю, Камень, в конце концов, почувствовал себя героем.

(9)Шли годы. (10)Под лучами жаркого солнца Камень и сам растрескался и уже почти ничем не отличался от своих друзей − комьев глины. (11)Но вот набежавшая волна выбросила на берег блестящий Кремень, каких ещё не видали в этих краях.

(12)− Здравствуй, дружище! − крикнул он Растрескавшемуся Камню.

(13)Старый Камень был удивлён.

(14)− Извините, я вас впервые вижу.

(15)− Эх, ты! (16)Впервые вижу! (17)Забыл, что ли, сколько лет провели мы вместе на этом берегу, прежде чем меня унесло в море?

(18)И он рассказал своему старому другу, что ему пришлось пережить в морской пучине и как всё-таки там было здорово, интересно.

(19)− Пошли со мной! − предложил Кремень. (20)− Ты увидишь настоящую жизнь, узнаешь настоящие бури.

(21)Но его друг, Растрескавшийся Камень, посмотрел на комья глины, которые при слове «бури» готовы были совсем рассыпаться от страха, и сказал:

(22)− Нет, это не по мне. (23)Я и здесь прекрасно устроен.

(24)−Что ж, как знаешь! − Кремень вскочил на подбежавшую волну и умчался

(25)Долго молчали все оставшиеся на берегу. (26)Наконец Растрескавшийся

Камень сказал:

(27)− Повезло ему, вот и зазнался. (28)Разве стоило ради него рисковать жизнью?

(29)Где же правда? (30)Где справедливость? (31)И комья глины согласились с ним, что справедливости в жизни нет.

(По Ф. Д. Кривину*)

(1)У самого берега лежали два камня − два неразлучных и давних приятеля. (2)Целыми днями грелись они в лучах южного солнца и, казалось, счастливы были, что море шумит в стороне и не нарушает их спокойного и мирного уюта.

(3)Но вот однажды, когда разгулялся на море шторм, кончилась дружба двух приятелей: одного из них подхватила забежавшая на берег волна и унесла с собой далеко в море. (4)Другой камень, уцепившись за гнилую корягу, сумел удержаться на берегу и долго не мог прийти в себя от страха. (5)А когда немного успокоился, нашёл себе новых друзей. (6)Это были старые, высохшие и потрескавшиеся от времени комья глины. (7)Они с утра до вечера слушали рассказы Камня о том, как он рисковал жизнью, какой подвергался опасности во время бури. (8)И, ежедневно повторяя им эту историю, Камень, в конце концов, почувствовал себя героем.

(9)Шли годы. (10)Под лучами жаркого солнца Камень и сам растрескался и уже почти ничем не отличался от своих друзей − комьев глины. (11)Но вот набежавшая волна выбросила на берег блестящий Кремень, каких ещё не видали в этих краях.

(12)− Здравствуй, дружище! − крикнул он Растрескавшемуся Камню.

(13)Старый Камень был удивлён.

(14)− Извините, я вас впервые вижу.

(15)− Эх, ты! (16)Впервые вижу! (17)Забыл, что ли, сколько лет провели мы вместе на этом берегу, прежде чем меня унесло в море?

(18)И он рассказал своему старому другу, что ему пришлось пережить в морской пучине и как всё-таки там было здорово, интересно.

(19)− Пошли со мной! − предложил Кремень. (20)− Ты увидишь настоящую жизнь, узнаешь настоящие бури.

(21)Но его друг, Растрескавшийся Камень, посмотрел на комья глины, которые при слове «бури» готовы были совсем рассыпаться от страха, и сказал:

(22)− Нет, это не по мне. (23)Я и здесь прекрасно устроен.

(24)−Что ж, как знаешь! − Кремень вскочил на подбежавшую волну и умчался

(25)Долго молчали все оставшиеся на берегу. (26)Наконец Растрескавшийся

Камень сказал:

(27)− Повезло ему, вот и зазнался. (28)Разве стоило ради него рисковать жизнью?

(29)Где же правда? (30)Где справедливость? (31)И комья глины согласились с ним, что справедливости в жизни нет.

(По Ф. Д. Кривину*)

(1)Нет, не сразу, а как-то время от времени он стал замечать в самых затаённых местах паутину, на полу в углах серые холмики пыли, приставшую твёрдую крошку на краю вымытой чашки или тарелки. (2)«Только ещё этого не хватало, − раздражённо думал он, − неужели так всю жизнь было, только не замечал, а теперь, сидя на пенсии, от нечего делать всё вижу...»

(3)Константин Николаевич поглядел на жену. (4)Она сидела, низко склонив голову над шитьём. (5)За последнее время у неё появилась какая-то странная потребность чинить рваные носки, ставить заплаты на застиранные полотенца. (6)Нет, совсем она стала не такой, какою он знал её все тридцать пять лет после свадьбы. (7)Совсем не такой.

(8)Когда она вышла за него замуж, то подружки говорили ей, что он, Костя, ей не пара. (9)Почему-то считали его менее значительным по сравнению с нею. (10)Но вот в итоге − квартира, машина, дача, и всё это он, а теперь ещё помогает дочери, у которой муж оказался легкомысленным человеком, да и сыну приходится помогать. (11)Так что если говорить о доброте, то вот она − не порывом, а из месяца в месяц, когда себе отказываешь ради детей.

(12)Константин Николаевич поглядел на жену. (13)Она по-прежнему сидела, низко склонив голову. (14)Ставила очередную заплату. (15)В последнее время у неё появилось немало странностей. (16)Хотя бы вот эти заплаты, причём яркие. (17)Затем − щурить глаза, как бы свысока глядеть на того, с кем говорит.

(18)− Следи лучше за домом. (19)Кругом грязь. (20)Ты стала неряшлива.

(21)В углах паутина.

(22)− Где паутина?

(23)И опять этот мерзкий прищур.

(24)− Вот тут, тут, тут! (25)− Константин Николаевич стал тыкать пальцем по

(26)− Не может быть... (27)− Анастасия Петровна сощурилась и стала

(28)− Там ничего нет, ты просто придираешься, − сказала она обычным усталым

(29)− Да ты ослепла, что ли?

(30)Константин Николаевич дёрнул в раздражении головой и ушёл в свою комнату. (31)Встал у окна, бездумно глядя на улицу. (32)«Чёрт знает что, − кипело у него на сердце, − и она ещё иронизирует. (33)Нет, надо вернуться и заставить её снять паутину, потыкать носом, а то «придираешься»... (34)И он пошёл к жене. (35)Но то, что он увидал, заставило его замереть.

(36)Анастасия Петровна стояла в углу и напряжённо, как это бывает у плохо видящего человека, всматривалась в стены, видимо отыскивая паутину. (37)В её лице и во всей фигуре было что-то жалкое, беспомощное.

(38)− Настя! − встревоженно позвал Константин Николаевич.

(39)Она вздрогнула, обернулась, и он увидал её растерянные глаза. (40)Они были широко раскрыты, затем сощурились, как бы сделав взгляд высокомерным.

(41)− Я... я не вижу паутины, − сказала она.

(42)«Как не видишь?» − хотел он сказать. (43)Он видел даже от двери эту чёрную нить, вздрагивающую при малейшем движении воздуха. (44)Но смолчал, вдруг поняв, что его жена стала плохо видеть и что она давно уже не та ловкая, весёлая, молодая, а пожилая, если не старая, женщина, и виновато сказал:

(45)− Ты права, там действительно нет паутины... (46)Прости...

(По С. А. Воронину*)

(1)Нет, не сразу, а как-то время от времени он стал замечать в самых затаённых местах паутину, на полу в углах серые холмики пыли, приставшую твёрдую крошку на краю вымытой чашки или тарелки. (2)«Только ещё этого не хватало, − раздражённо думал он, − неужели так всю жизнь было, только не замечал, а теперь, сидя на пенсии, от нечего делать всё вижу...»

(3)Константин Николаевич поглядел на жену. (4)Она сидела, низко склонив голову над шитьём. (5)За последнее время у неё появилась какая-то странная потребность чинить рваные носки, ставить заплаты на застиранные полотенца. (6)Нет, совсем она стала не такой, какою он знал её все тридцать пять лет после свадьбы. (7)Совсем не такой.

(8)Когда она вышла за него замуж, то подружки говорили ей, что он, Костя, ей не пара. (9)Почему-то считали его менее значительным по сравнению с нею. (10)Но вот в итоге − квартира, машина, дача, и всё это он, а теперь ещё помогает дочери, у которой муж оказался легкомысленным человеком, да и сыну приходится помогать. (11)Так что если говорить о доброте, то вот она − не порывом, а из месяца в месяц, когда себе отказываешь ради детей.

(12)Константин Николаевич поглядел на жену. (13)Она по-прежнему сидела, низко склонив голову. (14)Ставила очередную заплату. (15)В последнее время у неё появилось немало странностей. (16)Хотя бы вот эти заплаты, причём яркие. (17)Затем − щурить глаза, как бы свысока глядеть на того, с кем говорит.

(18)− Следи лучше за домом. (19)Кругом грязь. (20)Ты стала неряшлива.

(21)В углах паутина.

(22)− Где паутина?

(23)И опять этот мерзкий прищур.

(24)− Вот тут, тут, тут! (25)− Константин Николаевич стал тыкать пальцем по

(26)− Не может быть... (27)− Анастасия Петровна сощурилась и стала

(28)− Там ничего нет, ты просто придираешься, − сказала она обычным усталым

(29)− Да ты ослепла, что ли?

(30)Константин Николаевич дёрнул в раздражении головой и ушёл в свою комнату. (31)Встал у окна, бездумно глядя на улицу. (32)«Чёрт знает что, − кипело у него на сердце, − и она ещё иронизирует. (33)Нет, надо вернуться и заставить её снять паутину, потыкать носом, а то «придираешься»... (34)И он пошёл к жене. (35)Но то, что он увидал, заставило его замереть.

(36)Анастасия Петровна стояла в углу и напряжённо, как это бывает у плохо видящего человека, всматривалась в стены, видимо отыскивая паутину. (37)В её лице и во всей фигуре было что-то жалкое, беспомощное.

(38)− Настя! − встревоженно позвал Константин Николаевич.

(39)Она вздрогнула, обернулась, и он увидал её растерянные глаза. (40)Они были широко раскрыты, затем сощурились, как бы сделав взгляд высокомерным.

(41)− Я... я не вижу паутины, − сказала она.

(42)«Как не видишь?» − хотел он сказать. (43)Он видел даже от двери эту чёрную нить, вздрагивающую при малейшем движении воздуха. (44)Но смолчал, вдруг поняв, что его жена стала плохо видеть и что она давно уже не та ловкая, весёлая, молодая, а пожилая, если не старая, женщина, и виновато сказал:

(45)− Ты права, там действительно нет паутины... (46)Прости...

(По С. А. Воронину*)

(1)Нет, не сразу, а как-то время от времени он стал замечать в самых затаённых местах паутину, на полу в углах серые холмики пыли, приставшую твёрдую крошку на краю вымытой чашки или тарелки. (2)«Только ещё этого не хватало, − раздражённо думал он, − неужели так всю жизнь было, только не замечал, а теперь, сидя на пенсии, от нечего делать всё вижу...»

(3)Константин Николаевич поглядел на жену. (4)Она сидела, низко склонив голову над шитьём. (5)За последнее время у неё появилась какая-то странная потребность чинить рваные носки, ставить заплаты на застиранные полотенца. (6)Нет, совсем она стала не такой, какою он знал её все тридцать пять лет после свадьбы. (7)Совсем не такой.

(8)Когда она вышла за него замуж, то подружки говорили ей, что он, Костя, ей не пара. (9)Почему-то считали его менее значительным по сравнению с нею. (10)Но вот в итоге − квартира, машина, дача, и всё это он, а теперь ещё помогает дочери, у которой муж оказался легкомысленным человеком, да и сыну приходится помогать. (11)Так что если говорить о доброте, то вот она − не порывом, а из месяца в месяц, когда себе отказываешь ради детей.

(12)Константин Николаевич поглядел на жену. (13)Она по-прежнему сидела, низко склонив голову. (14)Ставила очередную заплату. (15)В последнее время у неё появилось немало странностей. (16)Хотя бы вот эти заплаты, причём яркие. (17)Затем − щурить глаза, как бы свысока глядеть на того, с кем говорит.

(18)− Следи лучше за домом. (19)Кругом грязь. (20)Ты стала неряшлива.

(21)В углах паутина.

(22)− Где паутина?

(23)И опять этот мерзкий прищур.

(24)− Вот тут, тут, тут! (25)− Константин Николаевич стал тыкать пальцем по

(26)− Не может быть... (27)− Анастасия Петровна сощурилась и стала

(28)− Там ничего нет, ты просто придираешься, − сказала она обычным усталым

(29)− Да ты ослепла, что ли?

(30)Константин Николаевич дёрнул в раздражении головой и ушёл в свою комнату. (31)Встал у окна, бездумно глядя на улицу. (32)«Чёрт знает что, − кипело у него на сердце, − и она ещё иронизирует. (33)Нет, надо вернуться и заставить её снять паутину, потыкать носом, а то «придираешься»... (34)И он пошёл к жене. (35)Но то, что он увидал, заставило его замереть.

(36)Анастасия Петровна стояла в углу и напряжённо, как это бывает у плохо видящего человека, всматривалась в стены, видимо отыскивая паутину. (37)В её лице и во всей фигуре было что-то жалкое, беспомощное.

(38)− Настя! − встревоженно позвал Константин Николаевич.

(39)Она вздрогнула, обернулась, и он увидал её растерянные глаза. (40)Они были широко раскрыты, затем сощурились, как бы сделав взгляд высокомерным.

(41)− Я... я не вижу паутины, − сказала она.

(42)«Как не видишь?» − хотел он сказать. (43)Он видел даже от двери эту чёрную нить, вздрагивающую при малейшем движении воздуха. (44)Но смолчал, вдруг поняв, что его жена стала плохо видеть и что она давно уже не та ловкая, весёлая, молодая, а пожилая, если не старая, женщина, и виновато сказал:

(45)− Ты права, там действительно нет паутины... (46)Прости...

(По С. А. Воронину*)

(1)В 1969 году в воронежской «Коммуне» я прочитал заметку «Заживо погребённый» о человеке, который в сорок втором году дезертировал из армии и в течение двадцати лет укрывался на чердаке. (2)Он недавно спустился на землю и назвал своё имя. (3)Тонких Николай. (4)Случай невероятный. (5)Как журналист, я немедленно выехал в Воронежскую область...

(6)Село Битюг-Матрёновка. (7)Хата на краю села. (8)Дверь открыла женщина лет семидесяти. (9)Хозяйка не рада гостю, но голос искательный.

(11)Николай, как потом оказалось, первым увидел гостя – и сразу в сарай.

(12)Любому человеку в его положении всякий разговор неприятен и тягостен.

(13)Но гость сидит на скамейке, достал сигареты, закурить предлагает – надо поддерживать разговор.

(14)Слово за словом я узнаю трагедию человека-труса.

(15)В сорок втором, когда полыхал Воронеж, когда немцы рванулись к Волге, с холщовыми сумками за плечами из Битюг-Матрёновки в Липецк шла группа ребят.

(16)Парни спешили к месту, где люди получали винтовки, потом садились в теплушки и отправлялись к Волге. (17)Каждый понимал, что ждёт его, но от страха руки только крепче сжимали винтовку.

(18)А он испугался и бросил друзей, глухими дорогами пошёл назад, к дому.

(19)В подсолнухах дождался полуночи и, озираясь, постучал в хату у Битюга.

(21)Мать сжала его в объятиях.

(26)Так начались страшные двадцать лет жизни на чердаке возле печной трубы.

(27)Семь тысяч дней, похожих как близнецы. (28)Наперечёт известные звуки: это мать доит корову, это сестра повесила на стенку портфель, это скребётся мышь, это червяк точит стропила... (29)При каждом незнакомом звуке человек у трубы

(30)Летом, в тёмные часы между зорями, человек спускался к земле. (31)Озираясь, он обходил вокруг хаты, трогал руками подсолнухи, прикладывал ладони к остывающим после дневной жары тыквам. (32)Уснувшие кузнечики шарахались из-под ног. (33)Человек думал: «Это они меня боятся… (34)Часто думал: спущусь к людям, расскажу всё. (35)Боялся. (36)Уже не кары за трусость боялся – боялся жизни. (37)Я завидовал тем ребятам, которые не вернулись. (38)Я думал: им хорошо, лежат спокойно, им носят цветы, их помнят. (39)А я... (40)Зачем?.. (41)Много раз трогал руками верёвку. (42)Минута, и всё. (43)Кому я нужен? (44)Но жутко – живём один раз...»

(45)Так через двадцать лет огородами к сельсовету прошёл никому не знакомый человек, назвал себя… (46)Вот и вся трагическая и жалкая судьба дезертира, променявшего живую жизнь на бесконечные годы страха. (47)Он живёт теперь среди нас, сам зарабатывает свой хлеб. (48)Он устаёт на работе, избегает людей. (49)Спит он по-прежнему на чердаке. (50)«Никак не привыкну к избе...» (51)Вечерами, перед тем как полезть на чердак, долго стоит во дворе, провожает закат.

(52)Трусость в тяжкий для Родины час требует наказания. (53)Но у кого поднялась бы сейчас рука на этого жалкого, ссохшегося, с потухшими от страдания глазами человека, пережившего семь тысяч дней страха, наказавшего себя сверх всякой меры! (54)Этот человек и теперь говорит: «Живём один раз». (55)Но он понимает, как беспощадны для него эти слова. (56)Двадцать золотых лет зачёркнуто в жизни. (57)Да и теперь что за жизнь? (58)Не всякий подаёт руку. (59)А когда идёт по селу, острый слух ловит шёпот:

(61)Презрение людей – самое тяжкое наказание для человека. (62)А живём один раз...

(по В.М. Пескову*)

Какие из перечисленных утверждений являются верными? Укажите номера ответов.

Цифры укажите в порядке возрастания.

1) В предложениях 15-16 представлено повествование.

2) Предложение 12 объясняет причину того, о чём говорится в предложении 11.

3) В предложениях 30-31 представлено рассуждение.

4) В предложении 53 содержится описательный фрагмент.

5) В предложениях 61—62 содержится повествование.

(1)В 1969 году в воронежской «Коммуне» я прочитал заметку «Заживо погребённый» о человеке, который в сорок втором году дезертировал из армии и в течение двадцати лет укрывался на чердаке. (2)Он недавно спустился на землю и назвал своё имя. (3)Тонких Николай. (4)Случай невероятный. (5)Как журналист, я немедленно выехал в Воронежскую область...

(6)Село Битюг-Матрёновка. (7)Хата на краю села. (8)Дверь открыла женщина лет семидесяти. (9)Хозяйка не рада гостю, но голос искательный.

(11)Николай, как потом оказалось, первым увидел гостя – и сразу в сарай.

(12)Любому человеку в его положении всякий разговор неприятен и тягостен.

(13)Но гость сидит на скамейке, достал сигареты, закурить предлагает – надо поддерживать разговор.

(14)Слово за словом я узнаю трагедию человека-труса.

(15)В сорок втором, когда полыхал Воронеж, когда немцы рванулись к Волге, с холщовыми сумками за плечами из Битюг-Матрёновки в Липецк шла группа ребят.

(16)Парни спешили к месту, где люди получали винтовки, потом садились в теплушки и отправлялись к Волге. (17)Каждый понимал, что ждёт его, но от страха руки только крепче сжимали винтовку.

(18)А он испугался и бросил друзей, глухими дорогами пошёл назад, к дому.

(19)В подсолнухах дождался полуночи и, озираясь, постучал в хату у Битюга.

(21)Мать сжала его в объятиях.

(26)Так начались страшные двадцать лет жизни на чердаке возле печной трубы.

(27)Семь тысяч дней, похожих как близнецы. (28)Наперечёт известные звуки: это мать доит корову, это сестра повесила на стенку портфель, это скребётся мышь, это червяк точит стропила... (29)При каждом незнакомом звуке человек у трубы

(30)Летом, в тёмные часы между зорями, человек спускался к земле. (31)Озираясь, он обходил вокруг хаты, трогал руками подсолнухи, прикладывал ладони к остывающим после дневной жары тыквам. (32)Уснувшие кузнечики шарахались из-под ног. (33)Человек думал: «Это они меня боятся… (34)Часто думал: спущусь к людям, расскажу всё. (35)Боялся. (36)Уже не кары за трусость боялся – боялся жизни. (37)Я завидовал тем ребятам, которые не вернулись. (38)Я думал: им хорошо, лежат спокойно, им носят цветы, их помнят. (39)А я... (40)Зачем?.. (41)Много раз трогал руками верёвку. (42)Минута, и всё. (43)Кому я нужен? (44)Но жутко – живём один раз...»

(45)Так через двадцать лет огородами к сельсовету прошёл никому не знакомый человек, назвал себя… (46)Вот и вся трагическая и жалкая судьба дезертира, променявшего живую жизнь на бесконечные годы страха. (47)Он живёт теперь среди нас, сам зарабатывает свой хлеб. (48)Он устаёт на работе, избегает людей. (49)Спит он по-прежнему на чердаке. (50)«Никак не привыкну к избе...» (51)Вечерами, перед тем как полезть на чердак, долго стоит во дворе, провожает закат.

(52)Трусость в тяжкий для Родины час требует наказания. (53)Но у кого поднялась бы сейчас рука на этого жалкого, ссохшегося, с потухшими от страдания глазами человека, пережившего семь тысяч дней страха, наказавшего себя сверх всякой меры! (54)Этот человек и теперь говорит: «Живём один раз». (55)Но он понимает, как беспощадны для него эти слова. (56)Двадцать золотых лет зачёркнуто в жизни. (57)Да и теперь что за жизнь? (58)Не всякий подаёт руку. (59)А когда идёт по селу, острый слух ловит шёпот:

(61)Презрение людей – самое тяжкое наказание для человека. (62)А живём один раз...

(по В.М. Пескову*)

(1)Больше месяца горсточка храбрецов защищала осаждённый форт от беспрерывных атак с моря и воздуха. (2)Боеприпасов и продовольствия становилось всё меньше. (3)И вот наступила страшная минута. (4)Снарядов больше нет. (5)Запас продовольствия на одни сутки.

(6)В тот день немецкий истребитель сбросил вымпел с ультиматумом.

(7)Командир отвинтил крышку с алюминиевого цилиндра, вытащил бумагу, свёрнутую трубкой, и прочитал: (8)«Вы окружены со всех сторон. (9)Предлагаю вам капитулировать. (10)Условия капитуляции: весь гарнизон форта без оружия идёт на площадь возле кирхи. (11)Ровно в шесть часов по среднеевропейскому времени на вершине кирхи должен быть выставлен белый флаг. (12)За это я обещаю вам подарить жизнь. (13)В противном случае – смерть. (14)Командир немецкого десанта контр-адмирал фон Эвершарп».

(15)Всю ночь гарнизон форта шил флаг. (16)Незадолго до рассвета флаг размером по крайней мере в шесть простынь был готов. (17)Моряки в последний раз побрились, надели чистые рубахи и один за другим, с автоматами на шее и карманами, набитыми патронами, стали выходить по трапу наверх.

(18)Фон Эвершарп стоял на боевой рубке. (19)Над силуэтом рыбачьего посёлка подымался узкий треугольник кирхи с чёрным прямым крестом, врезанным в пасмурное небо. (20)Большой флаг развевался на шпиле. (21)В утренних сумерках он был совсем тёмный, почти чёрный.

(22)Фон Эвершарп отдал приказ, и флотилия десантных шлюпок и торпедных катеров направилась к острову. (23)Остров вырастал, приближался. (24)Теперь уже простым глазом можно было рассмотреть кучку моряков, стоявших на площади возле кирхи. (25)В этот миг показалось малиновое солнце. (26)Оно повисло между небом и водой, верхним краем уйдя в длинную дымчатую тучу, а нижним касаясь зубчатого моря.

(27)Угрюмый свет озарил остров. (28)Флаг на кирхе стал красным, как раскалённое железо.

(29)–Чёрт возьми, это красиво, – сказал фон Эвершарп, – солнце хорошо подшутило над русскими. (30)Оно выкрасило белый флаг в красный цвет, но сейчас мы опять заставим его побледнеть.

(31)Десантные шлюпки выбросились на берег. (32)Немцы __________бежали к форту. (33)И вдруг подземный взрыв чудовищной силы потряс остров.

(34)Скалы наползали одна на другую, раскалывались. (35)Их корёжило, поднимало на поверхность из глубины, из недр острова, и с поверхности спихивало в открывшиеся провалы.

(36)–Они взрывают батареи! – крикнул фон Эвершарп. – (37)Они нарушили условия капитуляции! (38)Мерзавцы!

(39)В эту минуту солнце медленно вошло в тучу. (40)Красный свет, мрачно озарявший остров и море, померк. (41)Всё вокруг стало монотонного гранитного цвета. (42)Всё, кроме флага на кирхе. (43)Фон Эвершарп подумал, что он сходит с ума: вопреки всем законам физики, громадный флаг на кирхе продолжал оставаться красным. (44)На сером фоне пейзажа его цвет стал ещё интенсивней. (45)Тогда фон Эвершарп понял всё: флаг никогда не был белым, он всегда был красным. (46)Он не мог быть иным.

(47)Фон Эвершарп забыл, с кем он воюет. (48)Это не был оптический обман. (49)Не солнце обмануло фон Эвершарпа – он обманул сам себя.

(50)Фон Эвершарп отдал новое приказание – эскадрильи бомбардировщиков, штурмовиков, истребителей поднялись в воздух. (51)Торпедные катера, эсминцы и десантные шлюпки со всех сторон ринулись на остров. (52)И посреди этого бушующего ада, окопавшись под контрфорсами кирхи, тридцать советских моряков выставили свои автоматы и пулемёты на все четыре стороны света. (53)Никто из них в этот страшный последний час не думал о жизни. (54)Вопрос о жизни был решён. (55)Они знали, что умрут, но, умирая, они хотели уничтожить как можно больше врагов.

(56)В этом состояла боевая задача, и они выполнили её до конца.

(57)Осыпаемые осколками кирпича и штукатурки, выбитыми разрывными пулями из стен кирхи, с лицами, чёрными от копоти, залитыми потом и кровью, затыкая раны ватой, вырванной из подкладки бушлатов, тридцать советских моряков падали один за другим, продолжая стрелять до последнего вздоха. (58)Над ними развевался громадный красный флаг, сшитый большими матросскими иголками и суровыми матросскими нитками из кусков самой разнообразной красной материи, из всего, что нашлось подходящего в матросских сундучках. (59)Он был сшит из заветных шёлковых платочков, из красных косынок, шерстяных малиновых шарфов, розовых кисетов, из пунцовых одеял, маек. (60)Алый коленкоровый переплёт первого тома «Истории гражданской войны» был также вшит в эту огненную мозаику.

(61)На головокружительной высоте, среди движущихся туч, он развевался, струился, горел, как будто незримый великан-знаменосец стремительно нёс его сквозь дым сражения вперёд, к победе.

(по В. П. Катаеву*)

(1)Больше месяца горсточка храбрецов защищала осаждённый форт от беспрерывных атак с моря и воздуха. (2)Боеприпасов и продовольствия становилось всё меньше. (3)И вот наступила страшная минута. (4)Снарядов больше нет. (5)Запас продовольствия на одни сутки.

(6)В тот день немецкий истребитель сбросил вымпел с ультиматумом.

(7)Командир отвинтил крышку с алюминиевого цилиндра, вытащил бумагу, свёрнутую трубкой, и прочитал: (8)«Вы окружены со всех сторон. (9)Предлагаю вам капитулировать. (10)Условия капитуляции: весь гарнизон форта без оружия идёт на площадь возле кирхи. (11)Ровно в шесть часов по среднеевропейскому времени на вершине кирхи должен быть выставлен белый флаг. (12)За это я обещаю вам подарить жизнь. (13)В противном случае – смерть. (14)Командир немецкого десанта контр-адмирал фон Эвершарп».

(15)Всю ночь гарнизон форта шил флаг. (16)Незадолго до рассвета флаг размером по крайней мере в шесть простынь был готов. (17)Моряки в последний раз побрились, надели чистые рубахи и один за другим, с автоматами на шее и карманами, набитыми патронами, стали выходить по трапу наверх.

(18)Фон Эвершарп стоял на боевой рубке. (19)Над силуэтом рыбачьего посёлка подымался узкий треугольник кирхи с чёрным прямым крестом, врезанным в пасмурное небо. (20)Большой флаг развевался на шпиле. (21)В утренних сумерках он был совсем тёмный, почти чёрный.

(22)Фон Эвершарп отдал приказ, и флотилия десантных шлюпок и торпедных катеров направилась к острову. (23)Остров вырастал, приближался. (24)Теперь уже простым глазом можно было рассмотреть кучку моряков, стоявших на площади возле кирхи. (25)В этот миг показалось малиновое солнце. (26)Оно повисло между небом и водой, верхним краем уйдя в длинную дымчатую тучу, а нижним касаясь зубчатого моря.

(27)Угрюмый свет озарил остров. (28)Флаг на кирхе стал красным, как раскалённое железо.

(29)–Чёрт возьми, это красиво, – сказал фон Эвершарп, – солнце хорошо подшутило над русскими. (30)Оно выкрасило белый флаг в красный цвет, но сейчас мы опять заставим его побледнеть.

(31)Десантные шлюпки выбросились на берег. (32)Немцы __________бежали к форту. (33)И вдруг подземный взрыв чудовищной силы потряс остров.

(34)Скалы наползали одна на другую, раскалывались. (35)Их корёжило, поднимало на поверхность из глубины, из недр острова, и с поверхности спихивало в открывшиеся провалы.

(36)–Они взрывают батареи! – крикнул фон Эвершарп. – (37)Они нарушили условия капитуляции! (38)Мерзавцы!

(39)В эту минуту солнце медленно вошло в тучу. (40)Красный свет, мрачно озарявший остров и море, померк. (41)Всё вокруг стало монотонного гранитного цвета. (42)Всё, кроме флага на кирхе. (43)Фон Эвершарп подумал, что он сходит с ума: вопреки всем законам физики, громадный флаг на кирхе продолжал оставаться красным. (44)На сером фоне пейзажа его цвет стал ещё интенсивней. (45)Тогда фон Эвершарп понял всё: флаг никогда не был белым, он всегда был красным. (46)Он не мог быть иным.

(47)Фон Эвершарп забыл, с кем он воюет. (48)Это не был оптический обман. (49)Не солнце обмануло фон Эвершарпа – он обманул сам себя.

(50)Фон Эвершарп отдал новое приказание – эскадрильи бомбардировщиков, штурмовиков, истребителей поднялись в воздух. (51)Торпедные катера, эсминцы и десантные шлюпки со всех сторон ринулись на остров. (52)И посреди этого бушующего ада, окопавшись под контрфорсами кирхи, тридцать советских моряков выставили свои автоматы и пулемёты на все четыре стороны света. (53)Никто из них в этот страшный последний час не думал о жизни. (54)Вопрос о жизни был решён. (55)Они знали, что умрут, но, умирая, они хотели уничтожить как можно больше врагов.

(56)В этом состояла боевая задача, и они выполнили её до конца.

(57)Осыпаемые осколками кирпича и штукатурки, выбитыми разрывными пулями из стен кирхи, с лицами, чёрными от копоти, залитыми потом и кровью, затыкая раны ватой, вырванной из подкладки бушлатов, тридцать советских моряков падали один за другим, продолжая стрелять до последнего вздоха. (58)Над ними развевался громадный красный флаг, сшитый большими матросскими иголками и суровыми матросскими нитками из кусков самой разнообразной красной материи, из всего, что нашлось подходящего в матросских сундучках. (59)Он был сшит из заветных шёлковых платочков, из красных косынок, шерстяных малиновых шарфов, розовых кисетов, из пунцовых одеял, маек. (60)Алый коленкоровый переплёт первого тома «Истории гражданской войны» был также вшит в эту огненную мозаику.

(61)На головокружительной высоте, среди движущихся туч, он развевался, струился, горел, как будто незримый великан-знаменосец стремительно нёс его сквозь дым сражения вперёд, к победе.

(по В. П. Катаеву*)

(1)Больше месяца горсточка храбрецов защищала осаждённый форт от беспрерывных атак с моря и воздуха. (2)Боеприпасов и продовольствия становилось всё меньше. (3)И вот наступила страшная минута. (4)Снарядов больше нет. (5)Запас продовольствия на одни сутки.

(6)В тот день немецкий истребитель сбросил вымпел с ультиматумом.

(7)Командир отвинтил крышку с алюминиевого цилиндра, вытащил бумагу, свёрнутую трубкой, и прочитал: (8)«Вы окружены со всех сторон. (9)Предлагаю вам капитулировать. (10)Условия капитуляции: весь гарнизон форта без оружия идёт на площадь возле кирхи. (11)Ровно в шесть часов по среднеевропейскому времени на вершине кирхи должен быть выставлен белый флаг. (12)За это я обещаю вам подарить жизнь. (13)В противном случае – смерть. (14)Командир немецкого десанта контр-адмирал фон Эвершарп».

(15)Всю ночь гарнизон форта шил флаг. (16)Незадолго до рассвета флаг размером по крайней мере в шесть простынь был готов. (17)Моряки в последний раз побрились, надели чистые рубахи и один за другим, с автоматами на шее и карманами, набитыми патронами, стали выходить по трапу наверх.

(18)Фон Эвершарп стоял на боевой рубке. (19)Над силуэтом рыбачьего посёлка подымался узкий треугольник кирхи с чёрным прямым крестом, врезанным в пасмурное небо. (20)Большой флаг развевался на шпиле. (21)В утренних сумерках он был совсем тёмный, почти чёрный.

(22)Фон Эвершарп отдал приказ, и флотилия десантных шлюпок и торпедных катеров направилась к острову. (23)Остров вырастал, приближался. (24)Теперь уже простым глазом можно было рассмотреть кучку моряков, стоявших на площади возле кирхи. (25)В этот миг показалось малиновое солнце. (26)Оно повисло между небом и водой, верхним краем уйдя в длинную дымчатую тучу, а нижним касаясь зубчатого моря.

(27)Угрюмый свет озарил остров. (28)Флаг на кирхе стал красным, как раскалённое железо.

(29)–Чёрт возьми, это красиво, – сказал фон Эвершарп, – солнце хорошо подшутило над русскими. (30)Оно выкрасило белый флаг в красный цвет, но сейчас мы опять заставим его побледнеть.

(31)Десантные шлюпки выбросились на берег. (32)Немцы __________бежали к форту. (33)И вдруг подземный взрыв чудовищной силы потряс остров.

(34)Скалы наползали одна на другую, раскалывались. (35)Их корёжило, поднимало на поверхность из глубины, из недр острова, и с поверхности спихивало в открывшиеся провалы.

(36)–Они взрывают батареи! – крикнул фон Эвершарп. – (37)Они нарушили условия капитуляции! (38)Мерзавцы!

(39)В эту минуту солнце медленно вошло в тучу. (40)Красный свет, мрачно озарявший остров и море, померк. (41)Всё вокруг стало монотонного гранитного цвета. (42)Всё, кроме флага на кирхе. (43)Фон Эвершарп подумал, что он сходит с ума: вопреки всем законам физики, громадный флаг на кирхе продолжал оставаться красным. (44)На сером фоне пейзажа его цвет стал ещё интенсивней. (45)Тогда фон Эвершарп понял всё: флаг никогда не был белым, он всегда был красным. (46)Он не мог быть иным.

(47)Фон Эвершарп забыл, с кем он воюет. (48)Это не был оптический обман. (49)Не солнце обмануло фон Эвершарпа – он обманул сам себя.

(50)Фон Эвершарп отдал новое приказание – эскадрильи бомбардировщиков, штурмовиков, истребителей поднялись в воздух. (51)Торпедные катера, эсминцы и десантные шлюпки со всех сторон ринулись на остров. (52)И посреди этого бушующего ада, окопавшись под контрфорсами кирхи, тридцать советских моряков выставили свои автоматы и пулемёты на все четыре стороны света. (53)Никто из них в этот страшный последний час не думал о жизни. (54)Вопрос о жизни был решён. (55)Они знали, что умрут, но, умирая, они хотели уничтожить как можно больше врагов.

(56)В этом состояла боевая задача, и они выполнили её до конца.

(57)Осыпаемые осколками кирпича и штукатурки, выбитыми разрывными пулями из стен кирхи, с лицами, чёрными от копоти, залитыми потом и кровью, затыкая раны ватой, вырванной из подкладки бушлатов, тридцать советских моряков падали один за другим, продолжая стрелять до последнего вздоха. (58)Над ними развевался громадный красный флаг, сшитый большими матросскими иголками и суровыми матросскими нитками из кусков самой разнообразной красной материи, из всего, что нашлось подходящего в матросских сундучках. (59)Он был сшит из заветных шёлковых платочков, из красных косынок, шерстяных малиновых шарфов, розовых кисетов, из пунцовых одеял, маек. (60)Алый коленкоровый переплёт первого тома «Истории гражданской войны» был также вшит в эту огненную мозаику.

(61)На головокружительной высоте, среди движущихся туч, он развевался, струился, горел, как будто незримый великан-знаменосец стремительно нёс его сквозь дым сражения вперёд, к победе.

(по В. П. Катаеву*)

(1)−Убить!.. (2)Застрелить!.. (3)Сейчас застрелить мерзавца!.. (4)Без пощады!.. (5)Убийца!.. (6)Убить его! − кричали мужские, женские голоса толпы.

(7)Огромная толпа народа вела по улице связанного человека. (8)Человек этот, высокий, прямой, шёл твёрдым шагом, высоко поднимая голову. (9)На красивом, мужественном лице его было выражение презрения и злобы к окружающим его людям.

(10)Это был один из тех людей, которые в войне народа против власти воюют на стороне власти. (11)Его схватили теперь и вели на казнь.

(12)−Это городовой, он ещё утром стрелял по нам! − кричали в толпе.

(13)Толпа не останавливалась, и его вели дальше. (14)Когда же пришли на ту улицу, где на мостовой лежали вчерашние не убранные ещё тела убитых войсками, толпа освирепела.

(15)−Нечего оттягивать! (16)Сейчас тут и застрелить негодяя, куда ещё водить его? − кричали люди.

(17)Пленный хмурился и только выше поднимал голову. (18)Он, казалось, ненавидел толпу ещё более, чем толпа ненавидела его.

(19)−Перебить всех! (20)Шпионов! (21)Царей! (22)Попов! (23)И этих мерзавцев! (24)Убить, убить сейчас! − взвизгивали женские голоса.

(25)Но руководители толпы решили довести его до площади и там разделаться с ним.

(26)До площади уже было недалеко, когда в минуту затишья в задних рядах толпы послышался плачущий детский голосок.

(27)−Батя! Батя! − всхлипывая, кричал шестилетний мальчик, втискиваясь в толпу, чтобы добраться до пленного. (28)−Батя! (29)Что они с тобой делают? (30)Постой, постой, возьми меня, возьми!..

(31)Крики остановились в той стороне толпы, с которой шёл ребёнок, и толпа, расступаясь перед ним, как перед силой, пропускала ребёнка всё ближе и ближе к отцу.

(32)−Тебе сколько лет, мальчик?

(33)−Что вы с батей хотите делать? − отвечал мальчик.

(34)−Иди домой, мальчик, иди к матери, − сказал мальчику один из мужчин.

(35)Пленный уже слышал голос мальчика и слышал, что говорили ему. (36)Лицо его стало ещё мрачнее.

(37)−У него нет матери! − крикнул он на слова того, кто отсылал ребёнка к матери.

(38)Всё ближе и ближе протискиваясь в толпе, мальчик добрался до отца и полез к нему на руки. (39)В толпе кричали всё то же: (40)«Убить! (41)Повесить! (42)Застрелить мерзавца!»

(47)Руководитель согласился.

(50)−А ты что же?

(51)−Ты видишь, я гуляю вот с этим приятелем, мы пройдём немного, а ты иди, а я приду. (52)Иди же, будь умник.

(53)Мальчик уставился на отца, нагнул головку на одну сторону, потом на другую и задумался.

(54)−Иди, милый, я приду.

(55)−Придёшь?

(56)И ребёнок послушался. (57)Одна женщина вывела его из толпы.

(58)Когда ребёнок скрылся, пленный сказал:

(59)−Теперь я готов, убивайте меня.

(62)−А знаете что. (63)Пустить бы его.

(64)−И то, бог с ним, − сказал ещё кто-то. (65)− Отпустить.

(67)И гордый, безжалостный человек, за минуту до этого ненавидевший толпу, зарыдал, закрыл лицо руками и, как виноватый, выбежал из толпы, и никто не остановил его.

(1)−Убить!.. (2)Застрелить!.. (3)Сейчас застрелить мерзавца!.. (4)Без пощады!.. (5)Убийца!.. (6)Убить его! − кричали мужские, женские голоса толпы.

(7)Огромная толпа народа вела по улице связанного человека. (8)Человек этот, высокий, прямой, шёл твёрдым шагом, высоко поднимая голову. (9)На красивом, мужественном лице его было выражение презрения и злобы к окружающим его людям.

(10)Это был один из тех людей, которые в войне народа против власти воюют на стороне власти. (11)Его схватили теперь и вели на казнь.

(12)−Это городовой, он ещё утром стрелял по нам! − кричали в толпе.

(13)Толпа не останавливалась, и его вели дальше. (14)Когда же пришли на ту улицу, где на мостовой лежали вчерашние не убранные ещё тела убитых войсками, толпа освирепела.

(15)−Нечего оттягивать! (16)Сейчас тут и застрелить негодяя, куда ещё водить его? − кричали люди.

(17)Пленный хмурился и только выше поднимал голову. (18)Он, казалось, ненавидел толпу ещё более, чем толпа ненавидела его.

(19)−Перебить всех! (20)Шпионов! (21)Царей! (22)Попов! (23)И этих мерзавцев! (24)Убить, убить сейчас! − взвизгивали женские голоса.

(25)Но руководители толпы решили довести его до площади и там разделаться с ним.

(26)До площади уже было недалеко, когда в минуту затишья в задних рядах толпы послышался плачущий детский голосок.

(27)−Батя! Батя! − всхлипывая, кричал шестилетний мальчик, втискиваясь в толпу, чтобы добраться до пленного. (28)−Батя! (29)Что они с тобой делают? (30)Постой, постой, возьми меня, возьми!..

(31)Крики остановились в той стороне толпы, с которой шёл ребёнок, и толпа, расступаясь перед ним, как перед силой, пропускала ребёнка всё ближе и ближе к отцу.

(32)−Тебе сколько лет, мальчик?

(33)−Что вы с батей хотите делать? − отвечал мальчик.

(34)−Иди домой, мальчик, иди к матери, − сказал мальчику один из мужчин.

(35)Пленный уже слышал голос мальчика и слышал, что говорили ему. (36)Лицо его стало ещё мрачнее.

(37)−У него нет матери! − крикнул он на слова того, кто отсылал ребёнка к матери.

(38)Всё ближе и ближе протискиваясь в толпе, мальчик добрался до отца и полез к нему на руки. (39)В толпе кричали всё то же: (40)«Убить! (41)Повесить! (42)Застрелить мерзавца!»

(47)Руководитель согласился.

(50)−А ты что же?

(51)−Ты видишь, я гуляю вот с этим приятелем, мы пройдём немного, а ты иди, а я приду. (52)Иди же, будь умник.

(53)Мальчик уставился на отца, нагнул головку на одну сторону, потом на другую и задумался.

(54)−Иди, милый, я приду.

(55)−Придёшь?

(56)И ребёнок послушался. (57)Одна женщина вывела его из толпы.

(58)Когда ребёнок скрылся, пленный сказал:

(59)−Теперь я готов, убивайте меня.

(62)−А знаете что. (63)Пустить бы его.

(64)−И то, бог с ним, − сказал ещё кто-то. (65)− Отпустить.

(67)И гордый, безжалостный человек, за минуту до этого ненавидевший толпу, зарыдал, закрыл лицо руками и, как виноватый, выбежал из толпы, и никто не остановил его.

(1)−Убить!.. (2)Застрелить!.. (3)Сейчас застрелить мерзавца!.. (4)Без пощады!.. (5)Убийца!.. (6)Убить его! − кричали мужские, женские голоса толпы.

(7)Огромная толпа народа вела по улице связанного человека. (8)Человек этот, высокий, прямой, шёл твёрдым шагом, высоко поднимая голову. (9)На красивом, мужественном лице его было выражение презрения и злобы к окружающим его людям.

(10)Это был один из тех людей, которые в войне народа против власти воюют на стороне власти. (11)Его схватили теперь и вели на казнь.

(12)−Это городовой, он ещё утром стрелял по нам! − кричали в толпе.

(13)Толпа не останавливалась, и его вели дальше. (14)Когда же пришли на ту улицу, где на мостовой лежали вчерашние не убранные ещё тела убитых войсками, толпа освирепела.

(15)−Нечего оттягивать! (16)Сейчас тут и застрелить негодяя, куда ещё водить его? − кричали люди.

(17)Пленный хмурился и только выше поднимал голову. (18)Он, казалось, ненавидел толпу ещё более, чем толпа ненавидела его.

(19)−Перебить всех! (20)Шпионов! (21)Царей! (22)Попов! (23)И этих мерзавцев! (24)Убить, убить сейчас! − взвизгивали женские голоса.

(25)Но руководители толпы решили довести его до площади и там разделаться с ним.

(26)До площади уже было недалеко, когда в минуту затишья в задних рядах толпы послышался плачущий детский голосок.

(27)−Батя! Батя! − всхлипывая, кричал шестилетний мальчик, втискиваясь в толпу, чтобы добраться до пленного. (28)−Батя! (29)Что они с тобой делают? (30)Постой, постой, возьми меня, возьми!..

(31)Крики остановились в той стороне толпы, с которой шёл ребёнок, и толпа, расступаясь перед ним, как перед силой, пропускала ребёнка всё ближе и ближе к отцу.

(32)−Тебе сколько лет, мальчик?

(33)−Что вы с батей хотите делать? − отвечал мальчик.

(34)−Иди домой, мальчик, иди к матери, − сказал мальчику один из мужчин.

(35)Пленный уже слышал голос мальчика и слышал, что говорили ему. (36)Лицо его стало ещё мрачнее.

(37)−У него нет матери! − крикнул он на слова того, кто отсылал ребёнка к матери.

(38)Всё ближе и ближе протискиваясь в толпе, мальчик добрался до отца и полез к нему на руки. (39)В толпе кричали всё то же: (40)«Убить! (41)Повесить! (42)Застрелить мерзавца!»

(47)Руководитель согласился.

(50)−А ты что же?

(51)−Ты видишь, я гуляю вот с этим приятелем, мы пройдём немного, а ты иди, а я приду. (52)Иди же, будь умник.

(53)Мальчик уставился на отца, нагнул головку на одну сторону, потом на другую и задумался.

(54)−Иди, милый, я приду.

(55)−Придёшь?

(56)И ребёнок послушался. (57)Одна женщина вывела его из толпы.

(58)Когда ребёнок скрылся, пленный сказал:

(59)−Теперь я готов, убивайте меня.

(62)−А знаете что. (63)Пустить бы его.

(64)−И то, бог с ним, − сказал ещё кто-то. (65)− Отпустить.

(67)И гордый, безжалостный человек, за минуту до этого ненавидевший толпу, зарыдал, закрыл лицо руками и, как виноватый, выбежал из толпы, и никто не остановил его.

(1)…Мы недавно поженились. (2)Ещё ходили по улице и держались за руки, даже если в магазин шли. (3)Всегда вдвоём. (4)Я говорила ему: «Я тебя очень люблю». (5)Я ещё не знала, как я его любила… (6)Мы жили в общежитии пожарной части, где он служил. (7)И тут среди ночи какой-то шум – на Чернобыльской АЭС пожар. (8)Уехали они без брезентовых костюмов: как были в одних рубашках, так и уехали. (9)Их не предупредили.

(10)Вызвали на обыкновенный пожар…

(11)А теперь – клиника острой лучевой болезни... (12)После операции по пересадке костного мозга мой Вася лежал уже не в больничной палате, а в специальной барокамере, за прозрачной плёнкой, куда заходить не разрешалось, поскольку уровень радиации был очень высокий. (13)Там такие специальные приспособления есть, чтобы, не заходя под плёнку, вводить уколы, ставить катетер… (14)Но всё на липучках, на замочках, и я научилась ими пользоваться: открывать и пробираться к нему. (15)Ему стало так плохо, что я уже не могла отойти ни на минуту. (16)Звал меня постоянно. (17)Звал и звал… (18)Другие барокамеры, где лежали Васины сослуживцы, тоже получившие большую дозу облучения, обслуживали солдаты, потому что штатные санитары отказывались, требуя защитной одежды. (19)А я своему Васе всё хотела делать сама…

(20)Потом кожа начала трескаться на его руках, ногах, всё тело покрылось волдырями. (21)Когда он ворочал головой, на подушке оставались клочья волос. (22)А всё такое родное. (23)Любимое… (24)Я пыталась шутить: «Даже удобно: не надо носить расчёску». (25)Если бы я могла выдержать физически, то я все двадцать четыре часа не ушла бы от него и сидела рядышком. (26)Потому что, верите ли, мне каждую минутку, которую я пропустила, было жалко… (27)И я готова была сделать всё, чтобы он только не думал о смерти… (28)И о том не думал, что болезнь его ужасная и я его боюсь.

(29)Помню обрывок какого-то разговора, кто-то увещевает:

(33)А я как умалишённая:

(36)Он спал, а я шептала: «Я тебя люблю!» (37)Шла по больничному двору: «Я тебя люблю!» (38)Несла судно: «Я тебя люблю!»

(39)О том, что ночую у него в барокамере, никто из врачей не знал.

(40)Не догадывался. (41)Пускали меня медсёстры. (42)Первое время тоже уговаривали:

(46)А я, как собачка, бегала за ними, стояла часами под дверью, просила-умоляла. (47)И тогда они:

(50)А мне было всё равно: я его любила и ничего не боялась. (51)Утром, перед восьмью часами, когда начинался врачебный обход, показывали мне через плёнку: «Беги!» (52)На час сбегаю в гостиницу. (53)А с девяти утра до девяти вечера у меня пропуск. (54)Ноги мои посинели до колен, распухли, настолько я уставала. (55)Но моя душа была крепче тела… (56)Моя любовь…

(57)Понимаю: о смерти люди не хотят слушать. (58)О страшном…

(59)Но я вам рассказала о любви… (60)Как я любила... (61)И люблю…

(62)А когда есть такая любовь, нет страха, нет усталости, нет сомнений, нет препятствий.

(по С. А. Алексиевич*)

(1)…Мы недавно поженились. (2)Ещё ходили по улице и держались за руки, даже если в магазин шли. (3)Всегда вдвоём. (4)Я говорила ему: «Я тебя очень люблю». (5)Я ещё не знала, как я его любила… (6)Мы жили в общежитии пожарной части, где он служил. (7)И тут среди ночи какой-то шум – на Чернобыльской АЭС пожар. (8)Уехали они без брезентовых костюмов: как были в одних рубашках, так и уехали. (9)Их не предупредили.

(10)Вызвали на обыкновенный пожар…

(11)А теперь – клиника острой лучевой болезни... (12)После операции по пересадке костного мозга мой Вася лежал уже не в больничной палате, а в специальной барокамере, за прозрачной плёнкой, куда заходить не разрешалось, поскольку уровень радиации был очень высокий. (13)Там такие специальные приспособления есть, чтобы, не заходя под плёнку, вводить уколы, ставить катетер… (14)Но всё на липучках, на замочках, и я научилась ими пользоваться: открывать и пробираться к нему. (15)Ему стало так плохо, что я уже не могла отойти ни на минуту. (16)Звал меня постоянно. (17)Звал и звал… (18)Другие барокамеры, где лежали Васины сослуживцы, тоже получившие большую дозу облучения, обслуживали солдаты, потому что штатные санитары отказывались, требуя защитной одежды. (19)А я своему Васе всё хотела делать сама…

(20)Потом кожа начала трескаться на его руках, ногах, всё тело покрылось волдырями. (21)Когда он ворочал головой, на подушке оставались клочья волос. (22)А всё такое родное. (23)Любимое… (24)Я пыталась шутить: «Даже удобно: не надо носить расчёску». (25)Если бы я могла выдержать физически, то я все двадцать четыре часа не ушла бы от него и сидела рядышком. (26)Потому что, верите ли, мне каждую минутку, которую я пропустила, было жалко… (27)И я готова была сделать всё, чтобы он только не думал о смерти… (28)И о том не думал, что болезнь его ужасная и я его боюсь.

(29)Помню обрывок какого-то разговора, кто-то увещевает:

(33)А я как умалишённая:

(36)Он спал, а я шептала: «Я тебя люблю!» (37)Шла по больничному двору: «Я тебя люблю!» (38)Несла судно: «Я тебя люблю!»

(39)О том, что ночую у него в барокамере, никто из врачей не знал.

(40)Не догадывался. (41)Пускали меня медсёстры. (42)Первое время тоже уговаривали:

(46)А я, как собачка, бегала за ними, стояла часами под дверью, просила-умоляла. (47)И тогда они:

(50)А мне было всё равно: я его любила и ничего не боялась. (51)Утром, перед восьмью часами, когда начинался врачебный обход, показывали мне через плёнку: «Беги!» (52)На час сбегаю в гостиницу. (53)А с девяти утра до девяти вечера у меня пропуск. (54)Ноги мои посинели до колен, распухли, настолько я уставала. (55)Но моя душа была крепче тела… (56)Моя любовь…

(57)Понимаю: о смерти люди не хотят слушать. (58)О страшном…

(59)Но я вам рассказала о любви… (60)Как я любила... (61)И люблю…

(62)А когда есть такая любовь, нет страха, нет усталости, нет сомнений, нет препятствий.

(по С. А. Алексиевич*)

(1)…Мы недавно поженились. (2)Ещё ходили по улице и держались за руки, даже если в магазин шли. (3)Всегда вдвоём. (4)Я говорила ему: «Я тебя очень люблю». (5)Я ещё не знала, как я его любила… (6)Мы жили в общежитии пожарной части, где он служил. (7)И тут среди ночи какой-то шум – на Чернобыльской АЭС пожар. (8)Уехали они без брезентовых костюмов: как были в одних рубашках, так и уехали. (9)Их не предупредили.

(10)Вызвали на обыкновенный пожар…

(11)А теперь – клиника острой лучевой болезни... (12)После операции по пересадке костного мозга мой Вася лежал уже не в больничной палате, а в специальной барокамере, за прозрачной плёнкой, куда заходить не разрешалось, поскольку уровень радиации был очень высокий. (13)Там такие специальные приспособления есть, чтобы, не заходя под плёнку, вводить уколы, ставить катетер… (14)Но всё на липучках, на замочках, и я научилась ими пользоваться: открывать и пробираться к нему. (15)Ему стало так плохо, что я уже не могла отойти ни на минуту. (16)Звал меня постоянно. (17)Звал и звал… (18)Другие барокамеры, где лежали Васины сослуживцы, тоже получившие большую дозу облучения, обслуживали солдаты, потому что штатные санитары отказывались, требуя защитной одежды. (19)А я своему Васе всё хотела делать сама…

(20)Потом кожа начала трескаться на его руках, ногах, всё тело покрылось волдырями. (21)Когда он ворочал головой, на подушке оставались клочья волос. (22)А всё такое родное. (23)Любимое… (24)Я пыталась шутить: «Даже удобно: не надо носить расчёску». (25)Если бы я могла выдержать физически, то я все двадцать четыре часа не ушла бы от него и сидела рядышком. (26)Потому что, верите ли, мне каждую минутку, которую я пропустила, было жалко… (27)И я готова была сделать всё, чтобы он только не думал о смерти… (28)И о том не думал, что болезнь его ужасная и я его боюсь.

(29)Помню обрывок какого-то разговора, кто-то увещевает:

(33)А я как умалишённая:

(36)Он спал, а я шептала: «Я тебя люблю!» (37)Шла по больничному двору: «Я тебя люблю!» (38)Несла судно: «Я тебя люблю!»

(39)О том, что ночую у него в барокамере, никто из врачей не знал.

(40)Не догадывался. (41)Пускали меня медсёстры. (42)Первое время тоже уговаривали:

(46)А я, как собачка, бегала за ними, стояла часами под дверью, просила-умоляла. (47)И тогда они:

(50)А мне было всё равно: я его любила и ничего не боялась. (51)Утром, перед восьмью часами, когда начинался врачебный обход, показывали мне через плёнку: «Беги!» (52)На час сбегаю в гостиницу. (53)А с девяти утра до девяти вечера у меня пропуск. (54)Ноги мои посинели до колен, распухли, настолько я уставала. (55)Но моя душа была крепче тела… (56)Моя любовь…

(57)Понимаю: о смерти люди не хотят слушать. (58)О страшном…

(59)Но я вам рассказала о любви… (60)Как я любила... (61)И люблю…

(62)А когда есть такая любовь, нет страха, нет усталости, нет сомнений, нет препятствий.

(по С. А. Алексиевич*)

(1) И думать нечего: он совершенно чужой мне человек...

(2) Когда я смотрю на фотографии, я едва могу представить себе, какой он сейчас, как говорит, смеётся, как держит на руках свою маленькую дочь. (3)Кажется, её зовут Марина... (4)Впрочем, всё это ни к чему. (5)Мы уже давно совершенно чужие люди...

(6)Мама рассталась с отцом лет десять назад. (7)И хотя она уверяет меня, что я не могу ничего помнить, так как была слишком мала, я помню. (8)Разве это можно забыть?.. (9)Эти натянутые ночные разговоры на кухне, когда они вдруг стали официально называть друг друга по имени-отчеству: «Георгий Иванович, Маргарита Петровна...». (10)Им казалось, они говорят тихо, а для меня вокруг словно грохотали взрывы, раздирающие маленький уютный мир в клочья. (11)Я прятала голову под подушку, но даже там невозможно было спрятаться от этой страшной канонады...

(12)Нет... (13)Правильно мама говорит: не нужно вспоминать. (14)Мы уже давно совершенно чужие люди. (15)Прошло столько лет. (16)Да, было больно и страшно, но постепенно всё улеглось, забылось... (17)Разве только иногда неожиданно всплывает в памяти тот снежно-солнечный зимний день, когда он, раскрасневшийся, уставший, но такой счастливый, вёз нас с мамой на санках, а потом мы пили обжигающе горячий чай из термоса - неповторимый вкус детства... (18)Или то летнее утро, когда, катаясь на велосипеде, я упала и сломала ногу. (19)Отец нёс меня на руках до самой больницы, и я чувствовала силу и тепло его рук... (20)Или...

(21)Нет! (22)Никаких «или». (23)Не нужно вспоминать. (24)Мы уже давно совершенно чужие люди. (25)Между нами пропасть, десять лет, когда каждый жил своей жизнью. (26)И хорошо, что так получилось. (27)Я привыкла свободное время проводить одна или с друзьями, быстро повзрослела, стала самостоятельной. (28)Иногда мне даже кажется, что в моей жизни, кроме мамы, никого никогда не было...

(29) А недавно от него пришло письмо: он приехал, вернулся из-за границы, где работал несколько лет, и хочет со мной встретиться. (30)Зачем?.. (31)Мы уже давно совершенно...

(32)Кто там?! (33)Такой знакомый силуэт у нашей калитки... (34)«Папочка!» - на бегу кричу я, а густо исписанные листы бумаги сыплются из моего дневника и, подхваченные ветром, летят прочь.

(1) И думать нечего: он совершенно чужой мне человек...

(2) Когда я смотрю на фотографии, я едва могу представить себе, какой он сейчас, как говорит, смеётся, как держит на руках свою маленькую дочь. (3)Кажется, её зовут Марина... (4)Впрочем, всё это ни к чему. (5)Мы уже давно совершенно чужие люди...

(6)Мама рассталась с отцом лет десять назад. (7)И хотя она уверяет меня, что я не могу ничего помнить, так как была слишком мала, я помню. (8)Разве это можно забыть?.. (9)Эти натянутые ночные разговоры на кухне, когда они вдруг стали официально называть друг друга по имени-отчеству: «Георгий Иванович, Маргарита Петровна...». (10)Им казалось, они говорят тихо, а для меня вокруг словно грохотали взрывы, раздирающие маленький уютный мир в клочья. (11)Я прятала голову под подушку, но даже там невозможно было спрятаться от этой страшной канонады...

(12)Нет... (13)Правильно мама говорит: не нужно вспоминать. (14)Мы уже давно совершенно чужие люди. (15)Прошло столько лет. (16)Да, было больно и страшно, но постепенно всё улеглось, забылось... (17)Разве только иногда неожиданно всплывает в памяти тот снежно-солнечный зимний день, когда он, раскрасневшийся, уставший, но такой счастливый, вёз нас с мамой на санках, а потом мы пили обжигающе горячий чай из термоса - неповторимый вкус детства... (18)Или то летнее утро, когда, катаясь на велосипеде, я упала и сломала ногу. (19)Отец нёс меня на руках до самой больницы, и я чувствовала силу и тепло его рук... (20)Или...

(21)Нет! (22)Никаких «или». (23)Не нужно вспоминать. (24)Мы уже давно совершенно чужие люди. (25)Между нами пропасть, десять лет, когда каждый жил своей жизнью. (26)И хорошо, что так получилось. (27)Я привыкла свободное время проводить одна или с друзьями, быстро повзрослела, стала самостоятельной. (28)Иногда мне даже кажется, что в моей жизни, кроме мамы, никого никогда не было...

(29) А недавно от него пришло письмо: он приехал, вернулся из-за границы, где работал несколько лет, и хочет со мной встретиться. (30)Зачем?.. (31)Мы уже давно совершенно...

(32)Кто там?! (33)Такой знакомый силуэт у нашей калитки... (34)«Папочка!» - на бегу кричу я, а густо исписанные листы бумаги сыплются из моего дневника и, подхваченные ветром, летят прочь.

(1) И думать нечего: он совершенно чужой мне человек...

(2) Когда я смотрю на фотографии, я едва могу представить себе, какой он сейчас, как говорит, смеётся, как держит на руках свою маленькую дочь. (3)Кажется, её зовут Марина... (4)Впрочем, всё это ни к чему. (5)Мы уже давно совершенно чужие люди...

(6)Мама рассталась с отцом лет десять назад. (7)И хотя она уверяет меня, что я не могу ничего помнить, так как была слишком мала, я помню. (8)Разве это можно забыть?.. (9)Эти натянутые ночные разговоры на кухне, когда они вдруг стали официально называть друг друга по имени-отчеству: «Георгий Иванович, Маргарита Петровна...». (10)Им казалось, они говорят тихо, а для меня вокруг словно грохотали взрывы, раздирающие маленький уютный мир в клочья. (11)Я прятала голову под подушку, но даже там невозможно было спрятаться от этой страшной канонады...

(12)Нет... (13)Правильно мама говорит: не нужно вспоминать. (14)Мы уже давно совершенно чужие люди. (15)Прошло столько лет. (16)Да, было больно и страшно, но постепенно всё улеглось, забылось... (17)Разве только иногда неожиданно всплывает в памяти тот снежно-солнечный зимний день, когда он, раскрасневшийся, уставший, но такой счастливый, вёз нас с мамой на санках, а потом мы пили обжигающе горячий чай из термоса - неповторимый вкус детства... (18)Или то летнее утро, когда, катаясь на велосипеде, я упала и сломала ногу. (19)Отец нёс меня на руках до самой больницы, и я чувствовала силу и тепло его рук... (20)Или...

(21)Нет! (22)Никаких «или». (23)Не нужно вспоминать. (24)Мы уже давно совершенно чужие люди. (25)Между нами пропасть, десять лет, когда каждый жил своей жизнью. (26)И хорошо, что так получилось. (27)Я привыкла свободное время проводить одна или с друзьями, быстро повзрослела, стала самостоятельной. (28)Иногда мне даже кажется, что в моей жизни, кроме мамы, никого никогда не было...

(29) А недавно от него пришло письмо: он приехал, вернулся из-за границы, где работал несколько лет, и хочет со мной встретиться. (30)Зачем?.. (31)Мы уже давно совершенно...

(32)Кто там?! (33)Такой знакомый силуэт у нашей калитки... (34)«Папочка!» - на бегу кричу я, а густо исписанные листы бумаги сыплются из моего дневника и, подхваченные ветром, летят прочь.

(1)Это был первый настоящий бой Кати. (2)Артиллерийская подготовка началась перед рассветом, под её прикрытием заняли исходные позиции.

(3)Накануне вечером писали письма. (4)Только Кате писать было некуда: все родные погибли. (5)Так что терять в бою ей, по сути, было нечего — кроме собственной жизни. (6)Но её она, молодая девчонка, после перенесённых страданий, к сожалению, уже мало ценила.

(7)И вот он, бой. (8)Танк, в котором они находились, мотало из стороны в сторону, трясло так, что Катя едва удерживалась на сиденье. (9)«Если так будет дальше, как же стрелять?» — думала она. (10)Хотя её дело было не наводить пушку, а подавать снаряды. (11)Тужливо рыча, машины настырно карабкались вверх, от моторов, пущенных на полные обороты, жара стояла несусветная, ещё пахло соляркой, забивало отработанными газами, свежим воздухом тянуло только через технические зазоры и смотровую щель.

(12) Тут по раскалённой от боя броне танка что-то застрекотало, однако Катя не сразу осознала, что их обстреливают. (13)Всё дальнейшее слилось для неё в сплошной грохот, дым, крики в переговорном устройстве. (14)Лупили то подкалиберными, то бронебойно-зажигательными, то осколочными снарядами. (15)Катя не понимала, что происходит снаружи, не могла ещё по видам снарядов, подаваемых ею, определить обстановку. (16)Она только слышала грохот; её, такую хрупкую и маленькую девушку, дёргало вместе с огромной машиной. (17)Страха, как ни странно, Катя вовсе не испытывала: она плохо соображала, что к чему, только слышала команды и выполняла их. (18)Бой шёл как бы сам по себе, а она была сама по себе.

(19) И тут вдруг случилось нечто неожиданное и дикое: машина как бы провалилась, после чего Катю подкинуло, ударило больно сверху, внутренность танка наполнило теперь вовсе нестерпимым жаром и тяжёлыми угарными запахами, а после в один миг погасли плафоны освещения.

(20) Командир открыл крышку башенного люка, Катя протиснулась вслед за ним.

(21)Оказалось, танк ухнулся в бомбовую воронку, без посторонней помощи было не выбраться. (22)Катя вспомнила, сколько раз им напоминали, твердили, требовали повторять вслух железный закон: если танк подбит, но не горит, экипаж обязан защищать боевую технику до конца. (23)И Катя приготовилась биться до конца, ведь это был её воинский долг. (24)В этот момент она видела немцев: они были так близко, как никогда, почти рядом, бежали, строчили из шмайсеров. (25)«Всё, — подумала Катя, — сейчас конец».

(26) Но, как ни странно, даже сейчас она страха не ощутила: слишком невероятно было всё происходящее вокруг этой молодой женщины, у которой война отняла юность, семью, мечты о счастливой жизни...

(27) Катя дёрнула цепочку револьверной заглушки, высунула в отверстие рыльце автомата и начала лупить, не видя немцев, наугад, и ждала: сейчас, вот-вот... (28)Она почему-то увидела: часы на щитке приборов остановились — было девять часов двадцать минут.

(29) Они с командиром отбились-таки и сохранили танк, вот только механик Генка погиб. (30)В сентябре сорок четвёртого сержант Екатерина Мушкина, отмеченная орденом, стала командиром танка. (31)Не женой, не матерью, не хранительницей семейного очага — командиром танка.